– …после чего этот невероятный кретин принялся подробно объяснять мне, как создать собственный стиль и использовать воображение, чтобы получить пригодный для продажи продукт…
– Что вы думаете о влиянии примитивизма на драматические формы?
– Я приверженец кибер-литературы.
Внезапно он почувствовал усталость. Не нужно было смешивать напитки. Он тряхнул головой: гостиная медленно кружилась у него перед глазами, собравшиеся расплывались и множились, подобно картинкам в калейдоскопе.
– Мне нужна сигарета, – пробормотал он. – Где моя куртка?
Он поставил стакан на стол и тут почувствовал, как ему на спину легла чья-то ладонь: перед ним стоял Робер Менетрие.
– Бетти мне все о вас рассказала. Ваша работа прекрасно вписывается в проект моей новой коллекции: книги карманного формата, фотографии молодых художников, рассказ о прошлом, которое чудом сохранилось в нашей жизни сегодня, на заре третьего тысячелетия. Понимаете, о чем я? Контрасты, сопротивление, следы, останки…
– Думаете, я сойду за останки?
– План такой: Лора сделает фоторепортаж о вашей работе, а я подберу перспективного автора, чтобы…
– Это потрясающе. У вас не найдется сигареты?
– Я уже представляю себе обложки, мягкие, глянцевые, черно-красные, возможно, с добавлением серого, графика в стиле японских манга. Бетти придумала отличный заголовок: «Париж-2000, моя любовь».
– И какова же моя роль?
– Вы являете собой один из последних оплотов культуры под открытым небом.
– Вы имеете в виду физическую культуру?
Вокруг них собралась небольшая толпа. Заинтересованная толпа. Один лысый тип спросил:
– Вы действительно оставляете товар на ночь на набережной? А если идет дождь? Все намокает?
Миро вдруг подумал, не начать ли ему собирать здесь милостыню. Но он лишь блаженно улыбнулся и тут же услышал, как одна женщина заметила:
– Похоже, он немного не в себе.
– Прямо в точку, мадам! Я последний представитель исчезающего рода Букинистус эректус. Невыносимое одиночество влияет на работу моего мозга, и оттого мне повсюду мерещатся идиоты! У вас не найдется сигареты?
Под громкий хохот Робера Менетрие Миро сумел наконец прорваться в прихожую. На лбу у него выступил пот, веки набухли. Он отправился в ванную, умыл лицо холодной водой, но странное ощущение никуда не делось. Все тело будто бы налилось свинцом.
Он нашел куртку и закурил под пристальным взглядом брюнетки в лиловом сари.
– Какая оригинальная куртка! Где вы ее купили?
Он внимательно изучил магарани
[54]
сквозь кольца дыма.
– Она принадлежала Жаку Картье
[55]
, который отдал ее за лук и стрелы верховному вождю микмаков
[56]
, а тот, в свою очередь, выменял за нее бутылку виски у шотландского охотника, прапраправнук которого работает старьевщиком в Торонто. У него-то я ее и купил.
Кто-то – точно не магарани – принялся аплодировать.
Миро увидел Лору: в черном платье с большим вырезом она показалась ему очень худой. Внутри у него разлилось тепло.
– Где вы были? Я жду вас уже несколько часов.
– Браво, Миро. Извините меня, Робер непременно хотел показать мне первый вариант книги, она…
– Это роман с продолжением?
– Я знаю, что задержалась, но…
Все снова запуталось. Ему так хотелось сжать ее в объятиях.
– Лора, прошу вас…
– О чем?
– Ваши фотографии. Я хотел бы увидеть их. Все. Сегодня.
Ошеломленный собственной смелостью, он ждал ее ответа.
– Нет, Миро, не сегодня. Мне нужно выспаться.
Ее резкий отказ поразил его: он не был к нему готов.
– Прекрасно, тогда не будем об этом. Можно мне задать вам вопрос? Почему вы привели меня сюда? Хотели произвести впечатление?
– Вспомните, я сама говорила вам, что не советую соглашаться. Вы слишком много выпили, идемте.
Она отвела его в комнату, где стояла заваленная куртками и пальто кровать. Он попытался обнять ее, но она отстранилась.
– Мне пора домой, нужно собрать оборудование. Завтра я должна рано встать, еду снимать репортаж в пригороде. Бетти Грин нашла мне спонсора, это очень важное задание.
– Я вижу, куда более важное, чем вечер в моей компании.
– Послушайте, Миро, я сама выбрала эту работу, я ее люблю. Я не согласна зарабатывать на жизнь, продавая фотопленку и печатая любительские фотографии. Если вас это не устраивает, нам лучше перестать встречаться.
Голос Лоры доносился до него из-за невидимой стены. Полутемная комната наполнилась пляшущими искрами. Он покачнулся.
– Миро, вы в порядке?
– Простите, что я вспылил, – прошептал он.
– Вы на меня злитесь?
– Что вы, конечно, нет.
– Я позвоню вам, когда вернусь.
Он хотел было сказать ей: «Позвольте мне вас проводить», но горло отказывалось издавать какие-либо звуки. Лора сделала шаг в его сторону, замерла.
– Пожалуй, мне лучше уйти. – Она подошла к двери, обернулась на пороге – черный силуэт на фоне освещенной прихожей – и добавила: – У вас усталый вид. Полежите здесь, прежде чем возвращаться домой.
Это были последние слова, которые он расслышал. Он упал на кровать и отключился.
Яркий свет. В голове будто раздался взрыв.
– Подъем, старик! – сказал кто-то, вытаскивая из-под Миро куртку.
Миро увидел над собой какого-то человека с растрепанными волосами: образ двоился, был мутным.
– Который час? – пробормотал он.
– Около полуночи. На кухне, кажется, еще остался кофе.
Миро внезапно совершенно протрезвел. Все его существо потребовало свежего воздуха.
Он медленным шагом дошел до Елисейских полей.
Пока он ехал в метро, в голове у него стучал один-единственный вопрос. Пять часов. Как после всего-то пары стаканов ему удалось проспать пять часов?
В голове гудело. Он побрел от Лионского вокзала в сторону улицы Кремьё, по дороге наткнулся на урну, которая в отместку лишила его куртку еще одной пуговицы. Свет в подъезде никак не включался, и Миро лишь с третьего раза сумел открыть почтовый ящик. Дрожащей рукой он нащупал два ключа и тут же выронил их. Встав на четвереньки, он бесконечно долго шарил по полу, пока наконец не нашел среди хлопьев пыли оба ключа, а заодно с ними – монетку в пять сантимов.
