Он встал и отправился на поиски хозяйки квартиры, которая только что вернулась домой с багетами к ужину. Что с ней, она утонула в ванне? Остановившись на пороге спальни, он осмотрел ее: белая кровать с балдахином, на которой растянулась одетая в цыганское платье кукла в человеческий рост, туалетный столик с овальным зеркалом, ночник под фиолетовым, с фестонами, абажуром. Миро покачивался, как в лихорадке. Ему показалось, что на бежевом стеганом покрывале лежит окровавленное тело Нелли, в то время как в другом углу комнаты Селим в серой солдатской униформе пытается затянуть корсет Стелле – Стелле, одетой в одну лишь нижнюю юбку и вцепившейся пухлыми руками в опору кровати. Веки Миро болезненно набрякли. В голове молотом выстукивалось какое-то дурацкое слово: Геттисберг, Геттисберг… Когда дверь в глубине комнаты отворилась и из нее в облаке пара выплыла затянутая в бледно-зеленый пеньюар Стелла, Миро расхохотался так, что его согнуло пополам. Содрогаясь от икоты, он рухнул на ковер и разрыдался.
– Селим, бросай готовку и беги сюда, ему совсем хреново! – закричала Стелла.
– Это нервный срыв, – уверенно заявил Селим. – Я же говорил, он не в себе. Вместо того чтобы принимать ванну…
– Ты еще будешь мне выговаривать из-за какого-то несчастного душа? После целого дня на набережной мне нужно расслабиться!
– А ему нужно что-нибудь укрепляющее.
– Мм… у меня есть пастис…
– Это лучше, чем ничего. Помоги мне, его надо уложить.
– Да, но сначала сними с него башмаки, он мне все белье перепачкает.
– Ты с ума сошла? Потом, успеется, – прошипел Селим.
Стелла с обиженным видом нагнулась, чтобы ухватить Миро. С большим трудом им удалось перенести его на кровать.
– Лед в пастис класть? – злобно спросила Стелла. – Селим, пахнет горелым!
– Черт, мой бекон!
Миро проваливался в темный колодец, открывшийся как раз под ним, в середине матраса. Ему непременно нужно было за что-то ухватиться, остановить падение – лишь бы не оказаться снова там, в душной комнате, залитой кровью Нелли.
– Миро, Миро, ты меня слышишь? Приподнимись-ка, я подложу подушку тебе под голову, вот так, молодец. Ты меня узнаешь?
Почему у этого придурка темные волосы? Эшли ведь блондин. И где его лошадь?
Образ Селима заслонил героический всадник, резво скачущий на лошади через поле битвы. Затем и этот образ рассеялся: стройный силуэт в седле сгорбился, превратившись в Гарпо Маркса
[62]
, который бросился на Миро, размахивая огромными ножницами. Миро потерял сознание.
– Динь-динь, вот и первая помощь! – воскликнула Стелла, входя в комнату со стаканом пастиса в руке.
– Не теряй времени даром, он вырубился, – сообщил Селим. – Давай лучше подождем, пока он придет в себя.
– Может, побрызгать на него холодной водой? Или вызвать врача?
– Зачем? Кажется, он спит, да и выглядит теперь совершенно спокойным. Давай поужинаем, а там посмотрим.
Они съели пережаренный омлет, обсуждая, что же могло довести Миро до такого состояния. Пришли к выводу, что причиной срыва могла стать неудача на любовном фронте. Стелла вспомнила, как к Миро на набережную недавно заходила какая-то молодая женщина.
– Кстати, она приходила и во второй раз, ты ее тогда видел, с ней еще была какая-то тощая девица, которая будто аршин проглотила. И разговаривала она так, словно у нее полный рот жвачки.
– Я ее помню, – задумчиво ответил Селим. – Но была еще одна женщина. Когда я заходил за чемоданом, я застал его в постели с очень симпатичной брюнеткой.
– Ничего себе, вот это новость! Никогда не подумала бы, что Миро ведет двойную жизнь. Он всегда так серьезен, так поглощен своими книгами. Да уж, внешность обманчива. Ну и дела!..
Лицо Стеллы приняло мечтательное выражение, на губах заиграла улыбка.
– Но ты-то его не пыталась соблазнить? – вдруг заволновался Селим.
– Нет, никогда, хотя недавно кое-что было, он прислал мне на мыло подсолнухи – надо думать, так у него принято дарить женщинам цветы. Он ведь парень скромный… наверняка хотел показать мне, что…
Она не закончила фразу, одновременно забыв опустить вилку, которой она рисовала в воздухе круги.
– Наверное, он слишком рассуден, чтобы объясниться…
– Правильно говорить «рассудочен», – сухо прервал ее Селим.
– Ты вздумал учить меня моему родному языку? Я все правильно говорю! – распалилась Стелла.
– Посмотри в словаре, если мне не веришь.
Вместо того чтобы признаться, что в ее квартире таких вещей не водится – всю библиотеку Стеллы составляла обширнейшая коллекция дамских романов, она предпочла надуть губы, сложив руки на груди. Селим не выдержал, и конец этой ссоре положил долгий поцелуй, прерванный донесшимся из спальни стоном.
– Миро! – хором воскликнули они.
Приподнявшись на кровати, Миро в ужасе смотрел на них невидящим взглядом.
– Нужно… вызвать… врача, – бормотал он. – Может быть, она не… Ужас какой, мы все сделаны из крови и кожи, достаточно одного отверстия, и все выливается наружу, как у… кукол, которые умеют говорить. Ведь можно все вернуть, все зашить, и она оживет…
– Он бредит, – шепнула Стелла. – Я принесу успокоительное. Побудь с ним.
С тех пор как Селим лишился чувств, когда у него как-то раз брали кровь, он старательно избегал всяких разговоров на эту тему. Поэтому он попытался, стоя на почтительном расстоянии от кровати, на свой лад отвлечь Миро.
– Мой приятель Диего познакомился с одним типом, у него есть доступ в какое-то богатое поместье. Они собираются продавать тамошнюю библиотеку. Я, конечно, рассказал ему о тебе. Что скажешь, если…
– Это не я! Домработница придет только завтра утром, они еще не напали на мой след… Да, но кто запер дверь? Нужно вернуться туда и все убрать, но у меня нет ключа!
– А кто у нас сейчас выпьет водички, в которую я добавила чуть-чуть лекарства? Давай, Миро, глотай, это тебе поможет.
– Врач… ты с ним говорила?
– Конечно, мой цыпленочек, и он велел тебе хорошенько поспать, завтра будешь свеж, как огурчик!
Миро сделал так, как велела Стелла. Он вдруг испытал безграничное спокойствие. Он выпил воду, пока Стелла поддерживала ему голову, и опять вытянулся на постели. Он будто бы снова стал маленьким больным ребенком, окруженным внимательной и нежной заботой любящей матери. Ему захотелось поцеловать мадам Жасси, но он уже провалился в сон.
– Я дала ему двойную дозу, он будет спать тысячу лет!
– Но это хоть не опасно?
