Она сделала паузу и продолжила уже более спокойным тоном:
– Мари-Джо вздрогнула. Она все поняла. Скажите, Миро, сколько на самом деле может стоить такая вот книга «с начинкой»? Сколько стоят рукописи Гюго или Верлена? А этот уникальный снимок авторства Этьена Каржа – Луиза Мишель с Виктором Гюго, – он ведь тоже представляет немалый интерес? Да-да, простите, вы же наверняка хотите сами взглянуть на все эти документы.
Миро медленно вникал в суть ее бесконечных речей. Боже ты мой! Да о чем она говорит?
Бетти Грин поднялась, подошла к столику в глубине гостиной, вернулась к Миро и опустилась на корточки рядом с ним. Она продемонстрировала ему толстую книгу форматом в одну восьмую листа – как будто бы собиралась вручить ему.
– Узнаете?
Миро потребовалось некоторое время на то, чтобы его глаза и мозг включились и сумели опознать сильно потрепанный том Жюля Верна из коллекции «Этцель». Он давно работал букинистом и в своей жизни держал в руках тысячи книг. Эта книга не представляла собой ничего особенного. Он потерся щекой о грубую шерсть ковра. Потерявшись во времени, утратив какие-либо ориентиры, он вновь вспомнил Нелли, увидел перед собой, среди узоров на ковре, ее застывшее лицо, замотанное в прозрачный полиэтиленовый пакет. Видение рассеялось, ему на смену явилась юная, счастливая Нелли. Он закрыл глаза, мыслями уплывая в далекое прошлое…
Нелли садится в поезд. Впервые с тех пор, как они вместе, они так надолго расстаются. Поезд трогается. Ролан и Нелли машут ему рукой. Он еще пару минут стоит на перроне – растерянный, печальный, взволнованный. У него нет настроения возвращаться на набережную, еще меньше хочется идти на улицу Тайандье и торговаться за томик Жюля Верна, который Ролан заметил в витрине этим утром, по пути на вокзал.
«Да, так все и было. Я вернулся домой, позвонил старьевщику, и он отложил для нас книгу. Я чувствовал себя разбитым и рано лег спать. Наутро мне позвонил толстяк Морис. Ко мне на набережную заходила какая-то девушка, она оставила свой номер телефона и просила меня перезвонить. Я позвонил Мари-Джо. Я так и не видел ту книгу! Я ни за что не смог бы ее описать – пусть даже речь шла о жизни и смерти».
Бетти Грин продолжила строгим тоном:
– Так что же, Миро? На первый взгляд – самая обычная книга, не имеющая особой ценности. Мари-Джо лишь случайно узнала правду. Ей все стало ясно. Она задумалась над тем, кто придумал столь хитрую схему – Ролан или вы? Наверняка вы обнаружили этот том Жюля Верна в куче невообразимого хлама, среди треснутых супниц, поломанной мебели и дырявого тряпья. Что случилось – вы сделали Леонару щедрое предложение и тем самым возбудили его любопытство? Он назначил слишком высокую цену? В любом случае он явно не захотел продать вам книгу. Тогда вы разработали безупречный план, желая ее заполучить. Оставалась одна проблема: кого подставить? Мари-Джо позвонила как раз вовремя. Вы перезвонили ей в театр, она вас любила и была счастлива принять ваше приглашение на ужин. Вы знали, что она придет вовремя. Вы дали добро Ролану. Он разделался со стариком, а затем положил книгу на видное место и приклеил на обложку записку со своим именем. Изобретательно. Весьма изобретательно.
Совершенно потрясенный Миро разглядывал узоры на ковре. Казалось, все его чувства мертвы. Внезапно ему стало невыносимо горько. Что за бред! Он бы с радостью свернул шею сумасшедшему сценаристу, нагородившему столь невероятную, основанную на одних лишь недоразумениях конструкцию! Услышанная им история была столь абсурдна, что он даже не мог заставить себя ненавидеть Мари-Джо за безумные выводы, которые изложила ему Бетти Грин.
Кровь резко стучала у него в висках. Кто убил старьевщика? Мысли путались, ударялись друг о друга. Он пытался сохранить хоть какую-то ясность ума. Ответ был здесь, у него в голове, кто-то дал ему этот ответ – он толком не помнил, когда именно, но ответ точно хранился у него в голове. Правда, чем дольше он искал, тем сильнее запутывался в лабиринтах собственного сознания.
Бетти Грин взъерошила себе волосы: теперь она напоминала сумасшедшую, хотя ее бесстрастный голос никак не вязался с диким внешним видом.
– Вы ведь тогда забеспокоились, а, Миро? Время шло, а вы так и не дождались ни Мари-Джо, ни своей книги. Вы наверняка решили, что она вас перехитрила. Она тоже так подумала. Вы ведь собирались ее разыскать, достать из-под земли. С одной стороны – полиция, с другой – вы с Роланом. Ее жизнь была кончена. Рухнули все ее мечты о театре. Вы ее убили, уничтожили, у нее не осталось никого, ничего, ей некуда было идти, все пути оказались перекрыты.
Миро задергался. У него пересохло во рту, горло жгла жажда. Несмотря на сильную головную боль, он вдруг уцепился за последние слова Бетти Грин – казалось, именно в них кроется спасение. «Пути перекрыты» – это выражение превратилось в образ, размытый кадр из фильма. Место. Нужно определиться с местом. «Слушай свой внутренний голос, он поможет тебе найти правильный ответ. Пути перекрыты, все пути перекрыты, перекрытия, стены… слуховое оконце…» И вдруг все прояснилось, встало на свои места – двор, закрытое решеткой слуховое оконце, Дитрих, говоривший, указывая на него пальцем: «Бедная девочка, она так перепугалась, что плела невесть что, все повторяла: «Это я, я, он умер, я его толкнула…» Лора! Несчастный случай! Так это был несчастный случай!
Если бы сейчас с ним не происходило нечто ужасное, он бы расхохотался от облегчения.
Дыхание Миро стало шумным, прерывистым. Бетти Грин похлопала его по плечу.
– Кажется, вам не по себе. Жарко? Сейчас мы это исправим.
Она наклонилась, вытащила из-под оттоманки большой синий пакет для мусора, медленно развернула его и встала. Миро резко запрокинул голову.
– Многовато воздуха, душечка? Очень жаль, мне и правда очень жаль.
«Очень жаль – чего? – подумал Миро. – Очень жаль, что пришлось выпотрошить Ролана и консьержку? Жаль, что пришлось убить Нелли?»
– Жизнь полна совпадений, – заметила Бетти Грин, комкая пакет. – Если бы малышка Лора не решила в тот день поиграть в прятки в лавке у старика Леонара, Мари-Джо никогда не наткнулась бы на его труп, вы получили бы свою книгу, жили бы долго и счастливо, а возможно, даже обзавелись бы оравой детишек. Ваша Лора все разрушила, обвинив бедняжку Мари-Джо. Я и ее нашла. Я ведь очень упряма: давши слово, держись – так что она отправится вслед за остальными, не обессудьте. Ну и вы тоже, Миро, ясное дело. Но вы не расстраивайтесь, – добавила она почти нежно, – я постараюсь сделать так, чтобы вы ничего не почувствовали, смерть без боли, вот только обещайте вести себя хорошо. А для начала перестаньте суетиться!
Миро повиновался. Всего этого не могло быть. Эта комната, эта женщина, этот кошмар на самом деле не существовали.
И все же это действительно происходило. Пластырь не давал ему дышать, туго затянутые веревки впивались ему в запястья и лодыжки, пальцы онемели настолько, что он едва мог ими пошевелить.
Бетти Грин сунула ему под голову подушку. Она напомнила Миро маленькую девочку, которая трогательно заботится о своей кукле, а через минуту уже отрывает ей руки и ноги, выдирает ей волосы, выковыривает глаза.
