Именно после этого заявления, когда Владислав Ягайло был просто вынужден согласиться на такое предложение, ещё ночью, после того как все владетели разошлись по своим покоям, в панском доме усадьбы, отведённом польской свите и куда поспешно прибыл Владислав Ягайло, срочно собралась королевская рада
[139]
.
Кроме короля в небольшом, хорошо натопленном зальце сошлись и архиепископ Збигнев Олесницкий, и сенатор Войцех Ястрембец, и воевода краковский Ян Тарнавский. Было приглашено и вельможное панство: Михайловский, Самотульский и Остророг. Именно они, посматривая на взволнованного короля, сейчас полушёпотом обсуждали только что услышанную новость.
Первым, сурово оглядев уважаемое собрание, заговорил Олесницкий:
– Шановне товариство
[140]
, мы оказались в весьма неудобном положении. Напоминаю панству, что Кревская уния ликвидировала Литовско-Руське княжество и сделало его частью Польши. Однако должны признать, это вызвало сильное сопротивление, и с самого начала возглавил этот протест не кто иной, как сам князь Витовт, который только что сумел добиться королевской короны.
– Да чего вспоминать такую давнину! Есть же Городельская уния, где точно сказано: «Инкоропорации переходят в собственность», – и никакой речи про какую-то там корону не может быть! – не выдержав, оборвал епископа сенатор Войцех Ястрембец, а потом, высказывая окончательное утверждение, добавил: – Король польский – владетель-сюзерен Литвы! Значит, княжество Литовское должно выбирать себе великого князя по договорённости с королём польским и магнатами!
Услыхав такое категорческое утверждение, все одобрительно загудели:
– Никакой короны!
– Жодных коронувань!
[141]
– Не пажвалям!
[142]
Останавливая общий шум, мешавший обсуждению, воевода краковский Ян Тарнавский поднял руку:
– Спокойно, панове, спокойно… Нам надо всё хорошо обсудить…
– Да чего там ещё обсуждать? Сколько можно? – снова горячо вмешался Ястрембец. – Есть же Городельская уния!
– Ах, пан сенатор, пан сенатор… – воевода укоризненно посмотрел на Войцеха. Уния, в конце концов, это только слова, а они должны опираться на силу. А какие, я перепрошую силы вокруг нас? Крестоносцы? Да оба Ордена спят и видят наше ослабление! Или, может быть, пан сенатор считает, что в сохранении унии заитересован цесарь Сигизмунд?
Откровенная насмешка сбила Ястрембца с толку, и он растерянно пробормотал:
– Но есть же ещё и Дания…
– Оставьте! – воевода пренебрежительно махнул рукой. – Король Эрик обеспокоен только своими отношениями с Ганзой…
Сказанное воеводой заставило сенатора задуматься, и только после короткой паузы он заметил:
– Между прочим, Витовт не выполнил своего обещания, касавшегося обращения своих литвинов в католичество…
– Пан имеет в виду князей руських? – встрепенулся епископ.
– Конечно… – Сенатор вопросительно посмотрел на Олесницкого и добавил: – Ведь Городельская уния обеспечивала все права только католикам, и потому я считаю, что со временем…
– Зря! – епископ резко оборвал сенатора. – Хоть Витовт и обратил в католичество жмудинов, похоже, он специально не трогал руських. Больше того, я считаю, панство не забыло про то, как Витовт разрешил управление литовско-руськими епархиями московскому патриарху Фотию, который, кстати, сейчас вместе с князем Васильком тоже здесь, а наш пан круль ещё два года назад вынужден был выдать грамоту про свободу православных в земле Луцкой.
– То есть… – догадался сенатор. – Витовт ради собственного усиления может таким способом присоединить к Литве и другие княжества руськи?
– В том-то и дело, – кивнул Олесницкий и замолчал.
Молчали и остальные. Всем присутствующим было ясно, что сегодня Витовт сделал решающий шаг на пути полного отделения Литвы, а это вело к весьма неприятным послествиям. Поэтому, чётко осознавая, что надо действовать как можно скорее, воевода Тарнавский, впервые с начала обсуждения обратившись к королю, нерешительно предложил:
– Может, есть смысл переговорить с князем Витовтом?..
Владислав, поняв упрёк, только молча пожал плечами, в то время как Олесницкий презрительно кинул:
– Напрасно… В Вильно на съезде панов литовских князь Витовт и грамоты подписал про будущую независимость всех земель Короны, а всё равно повернул всё на свой лад…
Со времён Виленских сборов
[143]
Витовт – de jure вассал короля – стал играть заметную роль в политике. А теперь в глазах Европы вознёсся ещё выше и потому, учитывая это, сенатор Ястрембец высказал свою пропозицию:
– Панове, поскольку главное лицо на нашем съезде сейчас император Сигизмунд, я считаю, будет целесообразным обратиться прямо к нему…
– С чем? – скептически хмыкнул Тарнавский и достаточно выразительно посмотрел на короля, который предпочитал отмалчиваться.
Впрочем, архиепископу Олесницкому предложение сенатора Войцеха показалось стоящим, и он, по очереди глядя на каждого из сидевших в зальце, рассудительно сказал:
– Панове, считаю, наш пан круль может отказаться от своего согласия со ссылкой на документально подтверждённую зависимость Литвы от Польши…
Карету в очередной раз качнуло, король Владислав зло откинулся на подушку сиденья и снова, во всех подробностях, вспоминая ночной разговор, чуть ли не зарычал от злости. Ещё бы! Сейчас, уже на обратном пути, таки отправив Сигизмунду лист
[144]
, где он отрёкся от своего предварительного согласия, король Владислав с горечью подытоживал всё происшедшее…
* * *
Цесарь немецкий Сигизмунд и великий князь литовский Витовт сидели за столом и молча смотрели друг на друга. Внезапный отъезд короля Ягайло, а особенно его дерзкий лист с неожиданным отказом от предыдущей договорённости, разрушили все планы, и теперь срочно надо было решать, что же делать дальше.
Безусловно, оба владетеля, встретившиеся сейчас наедине в тихой комнате, отлично понимали, что всё это значит, но пока не отваживались высказать свои предположения вслух. Вообще-то, высоковажная встреча прошла вроде бы неплохо и, хотя значительных договорённостей достигнуто не было, всё же речь шла и про гуситов, и даже про слияние православной и католической церквей.
Важнейшей целью съезда считалось объединение христианских держав против султана, и относительно возможного турецкого нападения договорились, а вот объединения церквей не произошло, а главное – из-за непримиримой позиции польских магнатов вопрос, касающийся предоставления Витовту королевского титула, остался нерешённым.
