Оставалось последнее и самое главное: соорудить очаг и добыть огонь. Для Гоэмона это не представляло проблемы. Он сложил возле домика целую печь из дикого камня на глине и даже обустроил над ней навес. А вот по поводу очага в самом жилище ему пришлось немного поломать голову. Конечно, можно было обойтись и без него, но очаг должен был напоминать ему о далекой родине, согревая в холодную зиму и наполняя душу приятными воспоминаниями. Гоэмону хотелось, чтобы он был красивым, но как это сделать, если кругом только грубые камни?
Решить задачу помог случай. Гоэмон нашел место в одной из бухт, где можно было охотиться на угрей, и неожиданно наткнулся на морскую черепаху. Несомненно, это была большая удача! Мало того, что черепаха обеспечила его мясом на несколько дней, так еще она имела и превосходный толстый панцирь немалого размера. Гоэмон соорудил деревянную подставку, водрузил ее посреди домика, закрепил на ней панцирь (он был очень красив!), насыпал на дно песка (чтобы импровизированный очаг не прогорел), для страховки положил поверх подсыпки тонкие каменные плитки и занялся заготовкой древесного угля.
Дело это для него было хорошо знакомым и несложным. Он вырыл яму в виде лодки, сложил туда древесину, поджег ее и засыпал землей, предварительно сделав отверстия, через которые выходил дым. Спустя две недели у него уже было несколько корзин древесного угля. Корзины он сплел из гибкого высокого кустарника, названия которого Гоэмон не знал.
Что касается самого огня, то этот процесс был еще проще. Гоэмона научили добывать огонь многими способами. Это было жизненно необходимо, поэтому в ка-дзюцу, методах обращения с огнем, ему уделялось особое внимание. Любой синоби должен был уметь извлекать его с помощью самых разнообразных подручных средств. А уж использовать огонь с толком в своем тайном искусстве лазутчика – тем более.
Гоэмон делал нагэ-тэппо – зажигательные гранаты, в которые иногда подмешивался магний, чтобы ослепить преследователей. Он умел составлять зажигательные смеси для стрел, мог устраивать дымовые завесы и ставить в нужных местах долго не гаснущие сигнальные огни, был способен поджечь любое строение так, что оно сгорало очень быстро, мастерил фонарики со свечой внутри, погасить который было очень трудно; Гоэмон даже умел выдувать огонь, как фокусник.
Юный синоби добыл огонь с помощь приспособления, где главную роль играл шнур, которым он подвязывал свои штаны, гибкой лозины и двух сухих окоренных палок из твердого дерева. Одна из них была тонкой и заостренной на конце, а вторая представляла собой толстое полено, в котором он вырезал углубление, куда подсыпал немного сухой древесной трухи. Гоэмон сделал небольшой лук из лозины, натянул в качестве тетивы шнур, захлестнул петлей тетивы тонкую палку и вставил ее одним концом (тупым) в отверстие, а заостренным – в накладку. Нажав на накладку посильней, он начал двигать луком туда-сюда параллельно земле, и своеобразное сверло быстро завертелось. Вскоре из углубления повалил дым, появились искры, и Гоэмон зажег костер. А спустя некоторое время он с большим удовольствием съел рыбу, испеченную на угольях.
В дальнейшем ему уже не нужно было прилагать лишних усилий; угли в очаге тлели постоянно, днем и ночью. Гоэмон надеялся, что рядом с островом пройдет какое-нибудь судно, хотя, конечно, надежда была очень слабой. Для такого случая он приготовил кучу хвороста на вершине горы, которую собирался поджечь, едва на горизонте появятся паруса, чтобы подать сигнал бедствия. Главная проблема этой затеи заключалась в том, что, даже заметив дым над островом, вряд ли какой капитан рискнет направить к нему свой корабль (разве что военный), потому что это может быть приманкой для простаков, которой нередко пользовались пираты вако.
Домик получился на загляденье. Гоэмон даже сплел татами, и его сон был крепче, чем дома. Еды у него хватало. Он сделал мощный тугой лук (опять-таки пригодился шнур для подвязки штанов), а в качестве наконечников для стрел приспособил острые клешни краба; уж чего-чего, а крабов в прибрежных водах хватало. Кроме лука Гоэмон смастерил на крупную дичь и копье, острый наконечник которого для большей прочности обжег на костре.
Остров изобиловал различными птицами, но Гоэмон как истинный гурман предпочитал охотиться на фазанов, мясо которых в клане Хаттори считалось деликатесом. Птиц он запекал в угольях, обмазав толстым слоем глины. Мясо получалось нежным, сочным и было очень питательным. Так роскошествовать Гоэмон не привык, поэтому даже немного поправился, несмотря постоянную возбужденность и тревогу в ожидании какого-нибудь чуда, способного перенести его из этого благодатного острова в суровые, но родные края. Он не очень надеялся на чудеса, но ему хотелось в них верить.
Особенно разнообразным был подводный мир. Немного освоившись в этой несколько необычной для него среде, Гоэмон испытал потрясение, когда отправился на другую сторону острова, где море было глубже, и в нем не присутствовала желтая взвесь, характерная для мелководья, по которому он выбрался на берег. Оранжевые морские звезды, рыбки-бабочки, мелкие окуньки, раскрашенные так пестро, что в глазах рябило, заросли мягких кораллов всевозможных видов, размеров и расцветок – фиолетовые, малиновые, желтые, белые… – стайки анчоусов, словно отлитых из серебра, морские анемоны золотого цвета, потрясающе красивые морские улитки, раковины (продай Гоэмон их в Хондо, он сразу же стал бы богатым человеком), колонии разноцветных морских губок…
Но все это было для услады глаз. Практичный Гоэмон недолго любовался подводными красотами. У него была более конкретная, жизненно важная задача – добыть себе пропитание. Это было совсем не просто. Пока Гоэмон не сплел сеть из тонких лиан. До этого он ловил лишь угрей, которые возле острова по размерам были большими, чем в озере Икэда. Поэтому он охотился только на молодняк, который, к сожалению, был слишком юрким. Лишь когда Гоэмон смастерил острогу, дело пошло на лад, хоть и со скрипом – найти небольшого угря было сложно. В основном попадались огромные зубатые экземпляры, которые запросто могли утащить юного ниндзя в мрачные подводные пещеры.
С сетью рыбалка пошла на лад. Гоэмон ставил ее таким образом, чтобы перекрыть рыбе выход из бухты в открытое море, и начинал бегать по мелководью, а также хлопать по воде веником из пальмовых листьев, тем самым поднимая большой шум. Глупая рыба стремилась побыстрее убраться с мелководья и попадала в сеть. Обычно хватало одного улова, чтобы обеспечить себе и обед, и ужин.
А когда Гоэмон сделал очки, чтобы смотреть в воде, как на суше, подводная охота стала гораздо эффективней. Оправу для очков юноша вырезал из дерева, а на линзы пошли прозрачные чешуйки черепашьего панциря, которые пришлось немного подшлифовать для большей прозрачности. Он приклеил их к оправе клеем, который сварил из рыбьих костей в глубоком панцире небольшой черепахи, бросая в воду раскаленные камешки.
Все эти заботы отвлекали его от тревожных мыслей о своем будущем. Приближалась осень, когда плавание по Желтому морю становилось опасным из-за сильных штормов. Редко какой капитан отваживался выйти в рейс, который в любой момент мог стать последним. А уж когда наступала зима с ее холодными северо-западными ветрами, то движение по морю и вовсе прекращалось. Разве что рыбаки выходили в море, и то недалеко от берега.
