Как бы там ни было, а приближались холода (уж они-то точно придут на остров), и Гоэмон занялся утеплением своего домика. Работа эта была несложной и привычной. Таким делом осенью занимались и в его деревеньке. Зимы в горах морозные, и чтобы хоть как-то сохранить тепло в домах, их стены снаружи обкладывали снопами рисовой соломы.
На острове рисовых полей не наблюдалось, поэтому пришлось довольствоваться пальмовыми листьями. Гоэмон сшивал их лианами и не складывал стопкой, как снопы, а подвешивал, крепко привязывая к стенам. За неделю его домик трудно было узнать. Он превратился в копну пальмовых листьев, которая с некоторого расстояния сливалась с окружающей растительностью, что юношу вполне устраивало – вместе с утеплением получилась и отменная маскировка.
Так минул нагацуки
[51]
– «месяц долгих ночей». Море штормило все чаще, и ловить рыбу приходилось все трудней и трудней. Хорошо, что шторма выбрасывали на берег груды съедобных моллюсков, морских ежей, кальмаров, а однажды Гоэмону здорово повезло – море преподнесло ему подарок в виде большой серой акулы. Ее ранил какой-то морской хищник покрупней, и высокие волны вынесли обессилевшую акулу едва ли не к подножьям скал, ограничивавших пляж.
Толстая и хорошо упитанная акула в длину была около десяти сяку. Увидев ее на песке, Гоэмон даже заурчал, как кот над плошкой со сметаной, – это же сколько мяса ему подвалило! Запас на целую зиму! Когда он начал разделывать акулу, она еще была жива, и юношу спасла от ее острых, как пила, зубов лишь отменная реакция. Он отпрыгнул от нее, словно ошпаренный, и некоторое время с невольным страхом разглядывал хищницу, которая ворочалась на песке, будто впервые увидел. Но это был ее последний – предсмертный – порыв и вскоре она затихла.
Акулье мясо Гоэмон подкоптил и завялил. Хорошо, солить было чем: на одном пляже он нашел озерко, из которого за лето соленая вода испарилась, и на дне остался толстый осадок бурой морской соли. Поэтому его запасам влажность не грозила, тем более что куски вяленого мяса он подвесил в домике на стропила, а вытопленный из акулы жир (для светильника) залил в «бочки» – толстые чурбаки из бамбука. Кроме мяса, юный ниндзя усиленно заготавливал и рыбу – в основном вялил. Короткие дни не тянулись, а летели, и Гоэмону часто приходилось доделывать работу при свете костра.
Пираты появились неожиданно. Вечером Гоэмон долго и пристально рассматривал море вокруг острова и лег спать со спокойной душой. Он уже не верил, что в этот период какой-нибудь капитан отважится на путешествие по Желтому морю. Значит, придется зимовать. А по весне, когда откроется судоходство, он все-таки рискнет сделать плот и постарается доплыть до Циндао, хотя это и гораздо дальше, чем до полуострова, населенного корейцами.
Все-таки китайцы относились к японцам более спокойно, нежели корейцы, хотя и им доставалось от вако. По крайней мере, его вряд ли сразу убьют, а там будет видно. Может, удастся откупиться и договориться с каким-нибудь капитаном, чтобы он отвез его в Хондо, вспомнил Гоэмон о деньгах, которые лежали в кошельке и о монетах в пещере. Ведь если забрать сокровища пиратов вако, то он станет богатым и знатным человеком.
Увы, Гоэмон забыл старинную пословицу, что богатство и знатность, полученные нечестным путем, исчезают, как облако. Но жизнь быстро напомнила ему об этом. Однажды, где-то в средине каминадзуки
[52]
– «месяца без богов» – он проснулся и, как обычно, первым делом отправился на свой наблюдательный пост, на вершину наиболее высокой горы, благо она находилась неподалеку. Бросив по уже устоявшейся привычке первый взгляд на бухту, где находилась пещера, Гоэмон обомлел – неподалеку от берега покачивалась на волнах джонка!
В том, что это судно пиратов вако, он совершенно не сомневался.
Глава 11
Один в море
Умей тень передвигаться самостоятельно, она была бы похожа на Гоэмона. Наступил мягкий осенний вечер и многочисленное птичье царство устроило шумный концерт перед тем, как отправиться на покой. Ветер затих, прибой шумел негромко – ластился к берегу, словно кошка к хозяину, и опутанный лианами девственный лес погрузился в полумрак. Юный синоби буквально растворился в нем, временами превращаясь в какое-то неясное пятно на фоне деревьев. Несмотря на то, что прежде он уже несколько раз обшарил весь остров (правда, больше побережье), передвигаться по практически незнакомой местности было сложно, тем более – в лесу, который местами стоял сплошной стеной.
Тем не менее под ногами Гоэмона не захрустела ни одна сухая ветка, не зашелестела трава и не дрогнула ни единая ветка кустарника. Даже какая-то птичка, самозабвенно выводившая свои рулады на низкорослом деревце, до которого рукой было подать, не заметила юношу; он появился на миг, как тень, и тут же бесшумно растаял.
Гоэмон следил за пиратами. Их было немного, чуть больше двух десятков, – видимо, самые доверенные подручные пиратского капитана. Похоже, как и предполагал юный синоби, они прибыли на остров, чтобы забрать награбленное из тайника. Судно, которое стояло на якоре, представляло собой небольшую двухмачтовую японскую джонку. Она была гораздо прочней китайских посудин, обладала хорошей мореходностью и маневренностью и могла выдержать любой шторм.
На берег, к досаде Гоэмона, сошли не все. Двух матросов капитан оставил на судне. Джонка тащила за собой лодку, на которой пираты и добрались до берега.
У юного синоби даже мысли не возникло сдаться на милость пиратов. Поначалу он испугался, что вако найдут домик, а затем бросятся искать и его хозяина. Но это были глупые опасения – пираты дальше бухты никуда идти не собирались. Возможно, они и хотели убраться с острова как можно быстрее, но в той стороне, где находилась Нихон, небо было черным, и его кромсали молнии. Похоже, там бушевал сильный шторм, и пираты решили обождать, пока море не успокоится.
Несколько человек занялись костром, а другие принялись ловить рыбу сетью. Наверное, они хотели пополнить свои запасы, пользуясь случаем. Вскоре это предположение Гоэмона подтвердилось: с джонки привезли бочки, и рыбу начали солить прямо на берегу. Кроме того, пираты пополнили запасы воды, для чего им пришлось тащиться с небольшими бочонками до ближайшего водопада. Водоносов было трое, они прошли буквально в двух шагах он Гоэмона, и он мог убить всех быстро и бесшумно, но что делать с остальными? Сражаться против двух десятков хорошо вооруженных головорезов, конечно же, он не мог. Нужно было ждать ночи…
Затаившись на высоком дереве, Гоэмон наблюдал за пиратами. Капитана он сразу выделил из общей массы, хотя одеждой он не сильно отличался от остальных. Все вако были одеты в невообразимое старье, уж непонятно почему. Наверное, чтобы не марать кровью жертв добротное платье, в котором им предстояло появиться в родных краях.
Прежде всего, капитан отличался тем, что носил кожаную безрукавку. С точки зрения неискушенного наблюдателя, это мелочь, но Гоэмон лишь многозначительно хмыкнул; он знал, что такая безрукавка выдержит даже удар мечом, потому что сделана из толстенной кожи буйвола, вычиненной особым способом. Похоже, капитан не доверял даже своим самым близким товарищам и опасался коварного удара в спину. А еще у пояса он носил катану в ножнах, и по тому, как она были подвешена, Гоэмон сразу определил, что вожак пиратов – не просто самурай, а еще и человек, знакомый с ниндзюцу.
