– Отец приказал… Я не вольна в своих действиях.
– Жаль, что ваш отец уже стар и я не могу вызвать его на поединок. Моя честь задета, и я просто обязан требовать удовлетворения. Но я знаю, кто стоял за доном Диего да Коста, когда тот отдавал приказание слугам не пускать меня и на порог своего дома. И он поплатится за это!
– Нет! Вы не сделаете этого, дон Фернан!
– Почему?
– Потому что я так хочу!
– Ах, да, я и забыл, вы ведь помолвлены с Мигелем Диашем… Какая печальная участь для женщины – стать вдовой, так и не вкусив прелестей семейной жизни.
– Дон Фернан, не заставляйте меня думать, что вы глупец! Убив Диаша, вы станете изгоем. Люди альгвасила
[70]
будут охотиться на вас, как на дикого зверя. Или вы забыли, что Мигел Диаш – дальний родственник алькальда
[71]
?
– Я все помню. Но мне уже терять нечего… – Де Алмейда горько улыбнулся. – Диаш забрал у меня все: мой замок, мои земли, невесту и даже заберет мое честное имя, если я не вызову его на поединок.
– Простите меня, дон Фернан… – По лицу сеньориты Гразиелы покатились слезы. – Мне сказали, что вы погибли… Я год носила по вас траур. Мое бедное сердце разрывается от боли… но я уже ничего поделать не могу. Вы верно сказали – я помолвлена с Мигелем Диашем. Что-либо изменить невозможно. Поздно… Это мой крест и нести его я буду сама. Не делайте мне еще больнее своим безрассудством. Иначе я просто умру, лишив себя жизни. Прощайте, дон Фернан…
Фернан де Алмейда был черен, как ночь. Когда отзвучали последние слова Гразиелы, он молча повернул коня и медленным шагом поехал прочь. За ним последовал и Гоэмон. Но прежде, чем развернуть свою лошадку, он вдруг тихо обронил, обращаясь к девушке:
– Запомните, сеньорита – надежда умирает последней. Не торопите ее. И главное – не торопитесь связать себя брачными узами. Ждите!
В обращенных на Гоэмона черных глазах Гразиелы, которые полнились слезами, словно мелькнул проблеск молнии. От юноши исходила волна какой-то странной энергии, которая окунула ее бедное исстрадавшееся сердечко в животворящий эликсир. Она долго смотрела вслед двум всадникам, и в ее душе постепенно вызревало решение, которое совсем не понравилось бы коварному Мигелу Диашу…
Гоэмон ехал, покачиваясь в седле, и размышлял. Ему еще не довелось испытать любовь к противоположному полу, к тому же в Нихон отношения мужчины и женщины были несколько иными, нежели среди идзинов, тем не менее он искренне сочувствовал своему господину. Казалось, что де Алмейда за короткое время постарел на добрый десяток лет и даже ссутулился.
«Зря мы сюда ехали, – с огорчением думал Гоэмон. – Можно было предположить, что ничего хорошего из этого визита не выйдет. Мудро говорят наши старики, что опавшая хризантема никогда не вернется на куст. Хотя… Мне показалось, что сеньорита Гразиела вовсе не в восхищении от предстоящего замужества. Я бросил ей конец каната, и теперь только от нее зависит, спасется она или нет…».
Глава 15
Засада
Идзины часто ставили Гоэмона в тупик своими непредсказуемыми поступками. То, что сделал де Алмейда, с точки зрения юноши, было не просто глупостью, а унижением. Зачем посыпать незажившую рану солью? Но самым скверным был не отказ владельца асьенды принять господина в своем доме и не то, что сказала фидалго сеньорита Гразиела. Главным было другое: как дон Диего да Коста и его домочадцы узнали о возвращении Фернана де Алмейды «с того света»? Ведь расстояние от Монсанту до асьенды неблизкое. И почему хозяин асьенды настроен так враждебно по отношению к фидалго? Что за этим кроется?
Конечно же, старого сеньора предупредили о возможном появлении де Алмейды в его владениях. Гоэмон даже знал, кто это сделал. И это могло означать только одно – возвращение в Монсанту не будет таким мирным и безоблачным, как путь к асьенде. Ниндзя по причине своей молодости совсем мало разбирался в человеческих страстях. Его учили полностью отключать свои эмоции, всегда быть уравновешенным и невозмутимым. Но даже он со своим малым опытом в разных житейских ситуациях сообразил, что коварный замысел Мигела Диаша состоял в том, чтобы сначала унизить своего соперника, а потом…
Что должно случиться потом, Гоэмон просчитал еще утром. И теперь превратился в один обнаженный нерв, высматривая засаду. Дабы принять первый удар на себя, ниндзя опередил сеньора, что не соответствовало этикету отношений между господином и слугой, но де Алмейда не обратил на это ни малейшего внимания. Он ехал, потупившись, и при этом что-то шептал – наверное, продолжал мысленный разговор со своей бывшей возлюбленной. Гоэмон даже не пытался его растормошить напоминанием о возможном нападении. Это было бесполезно – воинственный дух фидалго ослаб, словно после тяжелой болезни.
Небольшая рощица среди скал мирно пламенела в лучах заходящего солнца. До Монсанту оставалось совсем немного, и можно было перевести дух, – уж здесь-то точно ничего дурного не может случиться – но этот совершенно мирный пейзаж Гоэмону почему-то совсем не понравился. Медленным движением, стараясь не менять положения в седле, он достал лук и стрелу и постарался держать оружие так, чтобы оно не просматривалось с рощицы, которая находилась слева. С правой стороны опасности можно было не ждать; там тянулась луговина, на которой могла спрятаться разве что лягушка.
Стрелок притаился на возвышенности, за валуном. Возможно, Гоэмон и не заметил бы его, – уж больно ловко тот маскировался – но разбойника выдал блеск полированного ствола аркебузы. Последние солнечные лучи сыграли со стрелком плохую шутку, послав несколько «зайчиков» в сторону всадников.
Дальнейшие действия Гоэмона были выверенными до мелочей и слаженными. Со стороны могло показаться, что он одновременно наложил стрелу на тетиву, поднял лук, прицелился и выстрелил. Все произошло настолько быстро, что де Алмейда поначалу ничего не понял. Он все-таки заметил действия своего слуги, хотя и был в расстроенных чувствах, но разобрался в ситуации только тогда, когда с уступа на каменную россыпь у подножья скалы грузно упало человеческое тело, а рядом с ним – длинноствольная аркебуза, обладающая большой точностью при стрельбе.
А затем уже стало не до размышлений. Из лесочка выметнулись разбойники верхом на лошадях и набросились на фидалго и Гоэмона. Все они были в масках и одеты в черные костюмы. Наверное, для того, чтобы наводить страх на своих жертв. Однако на этот раз разбойники сильно просчитались. Сверкнул ниндзя-то Гоэмона, и один из нападавших с криком вылетел из седла. Второго разрубил едва не до седла де Алмейда. Но остались еще четверо.
