– Что ж, в Испанию, так в Испанию… – Де Алмейда обреченно вздохнул.
– Я дам проводника, который знает все потайные тропы на перевале, и вы свободно минуете пограничную стражу, – деловито сказал старый асьедадо. – А за время вашего отсутствия в родных местах я постараюсь найти нужных людей, которые имеют вес в обществе и которые могут замолвить за вас словечко. У вас в Лижбоа много влиятельных родственников, и я знаком с некоторыми из них. Уверен, что они не захотят, чтобы славное имя семейства де Алмейда оказалось в протоколах святой инквизиции. Они должны помочь и помогут. Но только не в том случае, когда вы окажетесь в каземате инквизиции и святые отцы под пыткой заставят вас признаться во всех мыслимых и немыслимых грехах и преступлениях против веры. Так что в данный момент побег самое то…
В конечном итоге после череды небольших приключений Фернан де Алмейда и Гоэмон оказались в Кадисе, где намеревались наняться на какое-нибудь судно, которое идет в Гоа или Манилу. Капитаны португальских галеонов нередко заходили в Кадис, чтобы пополнить команду разным портовым сбродом для черной работы, которой брезговали маринеро и груметы. Там же иногда они нанимали и аркебузиров.
Кадис называли Серебряной Чашей – Tacitade Plata. Это был большой порт, откуда испанские каравеллы и галеоны уходили покорять Африку и Новый Свет и возвращались с трюмами, доверху набитыми серебром и золотом. Город и порт были многолюдными, и де Алмейда вполне закономерно считал, что легче будет отыскать иголку в стоге сена, нежели беглецов от инквизиции в Кадисе. Тем не менее он оказался неправ. К азарту ищеек эрмандады Мигел Диаш присоединил еще и свое чувство мести. Видимо, оно и привело его в Кадис.
Фернан де Алмейда и Гоэмон жили скромно, стараясь поменьше общаться с людьми, хотя на постоялом дворе, где они нашли приличную комнату, это не всегда удавалось. Особенно в таверне, где они столовались; она считалась одной из лучших в портовом районе Кадиса и привлекала к себе внимание не только любителей плотно и вкусно поесть и хорошо выпить, но и полицейских ищеек. К счастью, в таверне они нашли и друзей, которые вовремя предупредили их о том, что португальским дворянином и его слугой заинтересовалась святая инквизиция. Де Алмейда и Гоэмон едва успели покинуть постоялый двор, как туда ворвались солдаты эрмандады. Единственным спасением для них было побыстрее наняться на любой корабль и в качестве кого угодно, благо мореходный сезон в Средиземном море уже начался.
Так они оказались на галере вербовщиков ордена госпитальеров, которые нанимали пехотинцев для защиты острова от османов. Им положили неплохое жалованье, тем более что де Алмейда был дворянином и ему сразу же предложили офицерскую должность. И когда Мигел Диаш прибыл со сворой ищеек инквизиции в порт, галера уже прошла Гибралтарский пролив и взяла курс на Мальту.
Гоэмон насторожил уши: фидалго вел интересную беседу с аркебузиром, которого звали Франсиско Бальби де Корреджо. Ему было под шестьдесят, но с оружием он управлялся весьма сноровисто и стрелял очень точно. Гоэмона вообще удивляли рыцари идзинов; многие из них были далеко не молоды, в особенности Великий магистр, которому уже исполнилось семьдесят лет. Несмотря на столь преклонный возраст, он был очень быстр в движениях и носил на себе груду железа – боевое облачение – с легкостью молодого человека.
Рассказывал Бальби:
– …В прошлом году Матюрен Лескот, которого все зовут кабальеро дез Ромегас, один из капитанов Ордена (еще тот мародер), захватил четыре больших турецких судна. Лучше бы он этого не делал! Конечно, добыча была знатной. На одной из галер нашли много жемчуга, янтаря и золота на общую сумму восемьдесят тысяч венецианских дукатов
[75]
. Восемьдесят тысяч! Рыцари готовы были носить кабальеро на руках – казна Ордена изрядно опустела, а тут такая удача. И все было бы хорошо, да вот беда: суда перевозили сто пятьдесят молодых невольниц, собранных со всего света, которые принадлежали главному евнуху гарема Сулеймана. Кабальеро дез Ромегас, сам того не ведая, запустил руки не только в казну султана, но и в его гарем! Кроме того, на захваченных судах находилась Мирма, дочь султана от его одалиски Роксоланы, паши Каира и Александрии, а также няня дочери Сулеймана, которые возвращались из паломничества в Мекку. Большего оскорбления Орден не мог нанести османам, даже если бы очень постарался. И вот результат… – Аркебузир указал на флот османов, который рос на глазах, превращаясь в спрута, готового удавить остров своими огромными щупальцами.
– Да-а, отбиться от такой армады трудно… – сказал де Алмейда; в его голосе звучала тревога. – Чтобы не сказать – невозможно.
Гоэмон затаенно улыбнулся. Он понял, о чем сейчас думает его бывший господин: «Дьявол! Надо же так опростоволоситься – попасть из огня да прямо в полымя!».
– Людей у нас маловато, – продолжал фидалго.
– Это точно. В гарнизоне всего около шестисот рыцарей Ордена, тысяча двести испанских солдат, двести греческих и сицилийских добровольцев и еще пятьсот моряков, которые сошли на берег с кораблей. Кроме того, Великий магистр освободил от рабства полтысячи гребцов с галер и приказал их вооружить. Бывшие рабы будут драться с османами не хуже наемных солдат. Им совсем не улыбается перспектива сменить гребную банку орденского корабля на такую же, но во флоте Сулеймана, где к гребцам относятся хуже, чем к собакам. Помимо этого из жителей острова сформировали ополчение численностью шесть тысяч человек. К сожалению, на море туркам противопоставить нечего. Большую часть кораблей Ордена отправили на Сицилию, а снятыми с них орудиями усилили вооружение крепости. На Мальте осталось лишь несколько галер под командованием адмирала Пьетро дель Монте. Но толку с них… – Франсиско Бальби перевел взгляд на приближающиеся к острову вражеские корабли и тяжело вздохнул.
Тут послышались тревожные возгласы солдат, которые указывали в сторону суши. Фернан де Алмейда обернулся и увидел густой дым, поднимавшийся к чистому безоблачному небу.
– Не нужно паниковать, – сказал Бальби. – Магистр приказал перевезти все собранное зерно в крепость, а оставшиеся неубранными посевы сжечь, дабы лишить османов возможности пополнять продовольствие на острове. Кроме того, отравлены все колодцы вокруг цитаделей. Кавалерия Ордена отведена в старую столицу острова Мдину, чтобы действовать в тылу у турок.
Спокойствие на стенах бастиона воцарилось быстро; офицеры разъяснили солдатам, что горит на суше, и все снова занялись тревожным созерцанием приближающейся турецкой армады…
Фернан де Алмейда смахнул с лица пот и в недоумении уставился на руку, которая была в крови.
– Это не ваша кровь, сеньор, – успокоил его Гоэмон.
Они только что отбили очередной штурм османов и отдыхали в тени. Янычары лезли на стены с каким-то непонятным остервенением, и мечи рыцарей работали как один слаженный механизм – быстро и беспощадно. Каждый удар мечом закованного в броню госпитальера заканчивался предсмертным криком, и очередное тело османа летело вниз, где уже громоздились горы трупов.
