Книга Хижина, страница 56. Автор книги Уильям Пол Янг

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Хижина»

Cтраница 56

— Он тоже мой сын. Я хочу его спасти.

— И что потом? Я прощаю его и все у нас прекрасно? И мы становимся приятелями? — Мак говорил негромко, но с сарказмом.

— У тебя нет никаких взаимоотношений с этим человеком, во всяком случае, пока что. Прощение не означает начало взаимоотношений. Через Иисуса я простил всем людям все их прегрешения против меня, но лишь немногие выбрали взаимоотношения со мной. Макензи, разве ты не понимаешь, что прощение — это невероятная сила, сила, которую ты разделяешь с нами, сила, которую Иисус даровал всем, в ком он живет, чтобы стало возможным воссоединение? Когда Иисус простил тех, кто прибивал его к креслу, они перестали быть в долгу перед ним и передо мной. В своих взаимоотношениях с теми людьми я никогда не вспомню, что они сделали, не стану стыдить их, не стану обвинять.

— Сомневаюсь, что смогу это сделать, — тихо ответил Мак.

— Но я хочу, чтобы у тебя получилось. Прощение нужно прежде всего тебе, прощающему, — сказал Папа, — оно освобождает от того, что пожирает тебя живьем, что убивает в тебе радость и способность любить в полной мере и открыто. Думаешь, этот человек представляет, через какую боль и страдания ты прошел? Нет, он же упивается ими, как ничем другим. Разве тебе не хочется прекратить это? А чтобы это сделать, тебе придется освободить его от груза, который он несет, сознавая это или не сознавая. Когда ты решаешь простить другого, ты правильно любишь его.

— Я его не люблю.

— Сегодня не любишь. Но люблю я, Мак, и не того, каким он стал, но сломленного ребенка, которого изуродовала собственная боль. Я хочу помочь тебе обрести ту природу, которая черпает силу в любви и прощении, а не в ненависти.

— Но означает ли это, — Мак снова рассердился оттого, что разговор принял такое направление, — что если я прощу, то позволю ему встретиться с Кейт или моей будущей внучкой?

— Макензи, — Папа был тверд и уверен, — я уже сказал тебе, что прощение не порождает взаимоотношений. До тех пор, пока человек не скажет правду о том, что сделал, не изменит свой образ мышления и поведение, взаимоотношения, выстроенные на доверии, невозможны. Когда ты прощаешь кого-то, ты безоговорочно освобождаешь его от суда, но если не произойдут настоящие изменения, никакие доверительные взаимоотношения не установятся.

— Значит, прощение не требует от меня притворяться, будто всего этого никогда не происходило?

— Разве ты смог бы? Ты простил вчера своего отца. Разве ты забудешь когда-нибудь о том, что он с тобой сделал?

— Сомневаюсь.

— Но теперь ты можешь любить его, несмотря на это. То, как он изменился, позволяет тебе любить его. Прощение нисколько не требует, чтобы ты верил человеку, которого прощаешь. Но если он признается и покается, то в твоей собственной душе свершится чудо, которое позволит тебе протянуть руку и начать строить между вами мост исцеления. И иногда — хотя сейчас подобное может показаться невероятным — эта дорога может привести тебя к чуду полностью восстановленного доверия.

Мак сполз на землю и привалился спиной к камню и опустил голову.

— Папа, кажется, я понимаю, о чем ты говоришь. Но у меня такое чувство, что если прощу этого типа, он получит свободу. Как я могу простить то, что он сделал? Разве это справедливо по отношению к Мисси, если я перестану его ненавидеть?

— Макензи, прощение ни в коей мере не подразумевает освобождения. Поверь мне, свобода — последнее, что есть у этого человека. И не твоя обязанность его судить. Я сам этим займусь. Что же касается Мисси, она его уже простила.

— Она простила? — Мак даже не поднял головы. — Как она смогла?

— Благодаря моему присутствию в ней. Это единственный способ простить по-настоящему из всех возможных.

Мак почувствовал, что Папа сел рядом с ним на землю, новее равно не поднимал головы. Когда Папа обнял его, Мак заплакал.

— Выпусти из себя все, — услышал он шепот Папы и наконец-то смог это сделать.

Он закрыл глаза; слезы лились ручьями. Снова заполнили сознание воспоминания о Мисси, видения, где были раскрашенные картинки, карандаши и разорванное, окровавленное платье. Он плакал, пока не выплакал из себя всю темноту, всю тоску и опустошенность, пока не осталось ничего.

Сидя с закрытыми глазами, раскачиваясь взад и вперед, он умолял:

— Помоги мне, Папа! Помоги! Что мне делать? Как я могу его простить?

— Скажи ему.

Мак поднял голову, почти ожидая увидеть, что человек, которого он ни разу не встречал, стоит перед ним, но никого рядом не оказалось.

— Как, Папа?

— Просто скажи это вслух. В том, что утверждают мои дети, есть сила.

Мак зашептал себе под нос, сначала вполсилы и запинаясь, но затем со все нарастающей уверенностью:

— Я прощаю тебя. Я прощаю тебя. Я прощаю тебя.

Папа притянул его к себе.

— Макензи, ты такое счастье!

Когда Мак успокоился, Сарайо подал ему платок, чтобы он утер лицо. Мак неуверенно поднял голову.

— Ого! — проговорил он сипло, пытаясь отыскать слово, способное описать то эмоциональное усилие, которое он только что совершил. Он ощущал себя живым. Он отдал платок Папе и спросил: — Так значит, ничего страшного, что я все еще злюсь?

Папа ответил тотчас же:

— Абсолютно ничего! То, что он совершил, ужасно. Он причинил невероятную боль множеству людей. Это неправильно, и злость верный ответ на то, что настолько неправильно. Лишь не позволяй боли и опустошенности помешать тебе его простить и оторвать руки от его шеи.

Он подхватил свой рюкзак и забросил за спину.

— Сынок, ты можешь говорить о своем прощении сотню раз в первый день и столько же во второй, но в последующие ты станешь делать это все реже и реже, пока однажды не почувствуешь, что простил его окончательно. И тогда ты помолишься за то, чтобы он обрел целостность, и передашь его в мои руки, чтобы моя любовь выжгла из его жизни все следы испорченности. И как бы невероятно это ни звучало сейчас, ты, возможно, когда-нибудь узнаешь этого человека с совершенно иной стороны.

Мак застонал. Однако, как ни сводило ему живот от тех слов, что произносил Папа, в душе он знал, что это правда. Они поднялись одновременно, и Мак повернулся в ту сторону, откуда они пришли.

— Мак, наше дело еще не сделано, — сказал Папа.

Мак замер:

— Правда? Я думал, ты привел меня сюда за этим.

— Да, но я же говорил, что должен кое-что тебе показать, то, о чем ты меня просил. Мы здесь, чтобы отвезти Мисси домой.

Внезапно Мак все понял. Он взглянул на подарок Сарайю, — так вот для чего спальный мешок. Где-то среди голых камней убийца спрятал тело Мисси, и они пришли, чтобы его забрать.

— Спасибо, — Это было единственное слово, которое он успел оказать Папе, прежде чем слезы снова покатились по щекам из невидимого источника. — Ненавижу все это, реву и пускаю пузыри, как идиот, ненавижу слезы, — стонал он.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация