Наконец-то мы смогли спокойно пообщаться, и я спросила, каким таким чудесным образом Ирка вдруг оказалась в Вене?
– Ой, да какие особые чудеса? – поскромничала подруга. – Шенген у меня всегда имеется, деньги есть, и рейсов из Москвы в столицу Австрии по пять на день. Я подумала, что должна поддержать тебя в трудную минуту, и желательно не на расстоянии, и вот – прилетела.
– Спасибо, – искренне поблагодарила я.
– Кстати, в самолете я начала новый стихотворный цикл, – важно сказала подруга. – Это будет педагогическая поэма, я посвящу ее близняшкам.
– О! – обронила я, не определившись с верной реакцией на это сообщение.
Однажды я стала писать детективы, и Ирка, отстав от меня всего-то лет на пять, решила тоже податься в мастера слова, но во избежание вредной для женской дружбы конкуренции мудро выбрала не прозу, а поэзию.
Стихи у нее получаются своеобразные, издатели их пока не оценили, но в семейно-дружеском кругу Иркины опусы пользуются огромным успехом.
В минуту уныния нет ничего лучше, как послушать стишок-другой, только огульно критиковать эти произведения не стоит, потому что рука у поэтессы тяжелая и держать в ней она умеет не только перо. За бестактный литературный анализ запросто можно схлопотать по высокому челу дубовой скалкой!
– Вот, послушай.
Ирка откашлялась и с воодушевлением продекламировала:
Вышли парни на крыльцо,
Чешут яростно…
– Ой, – малодушно вякнула я в ожидании сомнительной рифмы.
– Расслабься, это не то, что ты подумала, – скороговоркой пробормотала подружка и дочитала звучным голосом:
…Лицо!
Лица-то небриты,
Как у древних бриттов!
– «Бритты – небриты» – это очень интересная рифма, – похвалила я. – Редкая. Но не опережаешь ли ты события? Твоим парням всего по полтора года, тема бритья для них пока не очень актуальна.
– Когда она станет актуальна, воспитывать их по этому поводу будет уже поздно, – резонно возразила Ирка. – Пусть мои мужики заранее привыкают к мысли, что ежедневное бритье обязательно, а то меня совсем не радует перспектива каждое утро видеть за завтраком сразу трех дикобразов!
– Один из которых Моржик, – хихикнула я.
И запоздало спохватилась:
– Ой, а как же близняшки? Ты их бросила в Москве?!
Ничего себе! Чтобы поддержать одну подругу, Ирка покинула сразу двух родных детей!
– Не бросила, а временно оставила на попечение заботливых и любящих родственниц. У них там три тети, четыре бабушки и две прабабушки. – Ирка пожала плечами. – Есть кому на ручках подержать и кашку сварить! Да и я не надолго улетела, сейчас тебя провожу – и назад, в Москву-матушку.
Она проявила деликатность и не упомянула о том, что еще неизвестно, куда именно придется меня провожать, и я тоже не стала поднимать эту тему.
«В Краснодар или в Прагу? В Краснодар или в Прагу?» – гадал на облезлой, всего в два лепестка, воображаемой ромашке мой внутренний голос.
Мне очень хотелось его убить, но я давно уже опытным путем установила, что это невозможно.
Эта зараза не замолкает даже тогда, когда я сплю!
– Ты случайно не знаешь, как проходит стандартная процедура депортации? – обеспокоенно спросила я Ирку. – Хотелось бы мне заранее представлять, насколько это будет позорно. Надеюсь, меня не поведут через весь аэропорт в цепях и наручниках? Ты знаешь, я очень самолюбива и могу умереть от стыда.
– Серьезно?
– Нет. Но все равно не хочется позориться.
– Не знаю, никогда не видела, как это происходит. – Подруга задумалась. – А что, всем задержанным назначили для сбора одно общее место и время?
Я постаралась припомнить, что слышала, находясь в участке.
– Нет, одному турецкому парню велели подойти раньше, к восьми тридцати.
– Так что же мы тут сидим!
Ирка подскочила и захлопотала, как вспугнутая курица.
– Бежим, посмотрим, как его депортируют! Будешь знать, что тебя ожидает.
24 января, 08.35
Мы успели вовремя: два красавца в полицейской форме как раз подошли к удрученному турку с невозмутимым и одновременно важным видом посланцев судьбы. Турок им покивал, послушно подписал какие-то бумаги и поплелся за полицейскими красавцами. Вернее, между красавцами, потому что один из них шел в этой короткой связке первым, а другой – третьим.
– По крайней мере, цепями они не скованы, – попыталась подбодрить меня Ирка.
Тем не менее сразу ясно было, что двое в форме – это не рамочка для красоты картины, а полицейский конвой.
Я вздохнула.
Прикинула, как далеко мне придется идти под конвоем, и вздохнула еще раз: через весь аэровокзал!
Почему-то рейсы на Краснодар всегда отправляются с самого дальнего гейта.
– Идем, нам надо увидеть все. – Бестрепетная Ирка потянула меня за руку.
Держась на небольшом расстоянии, мы прошли за бедным турком и его конвоирами до того места, где пассажира и его вещи досматривают перед посадкой на рейс.
– А вот и преимущества полицейского сопровождения! – заметила Ирка, продолжая благородные попытки меня подбодрить. – Смотри, как небрежно его досматривают! Сумочку даже на ленту не поставили, так и пропустили на плече через рамку. Толстый свитер снять не велели, голенища сапог не ощупали и не огладили сканером. Обычно, ты же знаешь, обязательная процедура досмотра бывает гораздо более унизительна.
Я вяло кивнула, соглашаясь с подругой.
Наличие полицейского сопровождения как будто послужило гарантией добропорядочности сопровождаемого. Его практически не досматривали и пропустили очень быстро, даже без очереди. Сами полицейские никакому досмотру вообще не подвергались и через рамки не проходили. Помахав коллегам билетом и пакетом с документами депортируемого, они обошли контроль и встретили выдворяемого турка с другой стороны.
– Все, дальше мы не пройдем, нам берег турецкий не нужен. – Ирка остановила меня и развернула на девяносто градусов. – Давай отсюда посмотрим.
Сквозь стеклянную стену, огораживающую гейт, мы увидели, как полицейские подвели турка к стойке, и сотрудник авиакомпании пропустил их всех в рукав, ведущий в самолет.
– Видишь, какая красота? Ты и тут без очереди пройдешь, впереди толпы, как ВИП-пассажир! – не замедлила отметить плюсы депортации Ирка.
И она тут же сгенерировала стишок:
Вот Елена Логунова
В самолет садится снова.
Тише, Лена, не вопи:
Полетишь как Ви Ай Пи!
– Ну да, ну да. – Мне не хватило душевных сил на изображение восторга. – Вот только как подумаю, что в очереди на посадку наверняка найдутся люди, которые меня знают, так сразу понимаю, какое это будет позорище…
