Вспомним историю с камешками. Возникшая там задача выглядела совершенно неразрешимой при одном подходе и оказалась поразительно легкой, едва мы сменили ракурс. Требовалось лишь переключить внимание с камешка, который нужно извлечь из сумки, на камешек, оставшийся там. Примером того же рода является фокус с тремя картами. Карточный шулер предлагает вам три карты рубашкой вверх и просит вытащить даму. На первых порах вам позволяют выиграть небольшую сумму денег, но затем вы продолжаете действовать так же, а найти даму уже не удается. В этот момент вы могли бы изменить точку зрения и предложить пари, что карта, на которую вы указываете, не является дамой.
Даже незначительное изменение ракурса может дать мощный эффект. Когда Эдвард Дженнер переключился с вопроса о том, почему люди заболевают оспой, на вопрос о том, почему доярки этому заболеванию не подвержены, было совершено одно из самых поразительных открытий в области медицины. Выяснилось, что человек, переболевший безвредной коровьей оспой, приобретает иммунитет к обычной оспе. Так началась вакцинация от оспы, положившая конец разгулу этого смертельно опасного заболевания.
В одной из историй о приключениях Шерлока Холмса его помощник доктор Ватсон высказывает мнение, что собака не имеет отношения к делу, поскольку никак себя не проявила. Шерлок Холмс занимает противоположную позицию и утверждает, что отсутствие признаков действия собаки – само по себе крайне важный факт, ибо было бы более естественным, если бы собака оставила следы своих действий. Такая точка зрения позволяет Холмсу распутать дело. Говорят также, что главы европейских государств в начале XIX века предпочитали любую деятельность со стороны коварного австрийского дипломата князя Меттерниха его полному бездействию.
Для перехода от очевидного ракурса к менее очевидному может оказаться достаточным просто сместить акцент внимания. Это вовсе не трудно, если вы выработали у себя такую привычку. С опытом придет навык находить и проверять несколько различных подходов к какой-то задаче или ситуации. Самое главное, что для этого требуется, – заинтересованность и понимание того, что смена ракурса – действенный прием. Прекрасным примером может служить известная задача о двух одинаковых стаканах, в один из которых налито вино, а в другой – такое же количество воды. Из стакана с вином набирают ложку вина и выливают в стакан с водой, затем ложку смеси переливают из стакана с водой в стакан с вином. Затем эти действия повторяют еще раз. Задача состоит в том, чтобы определить, чего больше: воды в стакане с вином или вина в стакане с водой.
Если эту задачу решать поэтапно от начала к концу процесса, введя обозначения для объемов ложки и стакана и рассчитывая концентрации на каждом шаге, она будет крайне утомительной. Однако если изменить точку зрения и пристально изучить конечное состояние, а не путь к нему, то решение окажется очень простым. Поскольку из каждого стакана взяли две ложки жидкости и в каждый стакан вернули столько же, то количество жидкости в стаканах к концу опыта должно быть таким же, как вначале. Следовательно, то количество вина, которое попало в стакан с водой, заменило собой ровно такое же количество воды, и то же самое произошло с водой в том стакане, где было вино. Можно переключать внимание между частями одной задачи или стадиями процесса, но основной способ подхода к проблеме как целому остается неизменным. Переключиться таким образом с одной части задачи на другую относительно легко – гораздо сложнее изменить сами части.
Разум делит непрерывность окружающего нас мира на дискретные блоки. Отчасти это обусловлено нервной организацией мозга и является следствием ограниченного объема внимания. Иногда же мы делаем это сознательно: деля мир на знакомые детали, мы лучше понимаем его. Этот процесс мы продемонстрировали в предыдущей главе на примере зрительно воспринимаемых ситуаций. Мы видели, как из целостной ситуации умышленно вычленяются отдельные части, которые затем объединяются друг с другом посредством определенных соотношений, чтобы воспроизвести ситуацию целиком. Таким же образом непрерывный процесс изменения можно произвольно прервать в какой-то удобный момент, а затем соединить то, что происходило прежде, с тем, что будет происходить потом, знакомой причинно-следственной связью. Выбор частей, на которые делится целое, определяется соображениями привычности, удобства и наличия простых соотношений, с помощью которых можно сочетать эти части. Соотношение – это сведения о том, каким образом две части были соединены до их разделения. Когда одно и то же деление повторяется снова и снова, составные части приобретают самостоятельность.
Пакеты информации, сформированные в соответствии с устоявшимися способами деления вещей, подобны пакетам с продуктами, которые лежат на полках супермаркета в ожидании момента, когда кто-либо выберет их и приготовит из них великолепный завтрак. К сожалению, пакеты информации, составленные таким образом, работают на поддержку укоренившейся точки зрения. Соглашаясь работать с заранее упакованной информацией, вы связываете себя в том, что касается способа составить из этой информации какую-то идею.
Эти удобные элементы – пакеты информации – получают названия. Но стоит им обрести название, как они тут же застывают и становятся неизменяемыми, ибо ярлык может применяться только в том случае, если за ним стоит неизменное содержание. А тогда мир с необходимостью рассматривается как построенный из поименованных кирпичей, которые всегда можно отделить и исследовать для облегчения понимания целого. Представление о монолитном сооружении, которое можно разбить на куски произвольной формы и величины, исчезает.
Прогулочную трость можно описать как изогнутый конец и конец с накостыльником, соединенные прямым участком, а можно – как две половины, одна из которых изогнута, или как длинную прямую палку, к которой присоединен короткий изогнутый участок. Воображение может разделить трость на разные части множеством способов безотносительно к тому, что фактически она сделана из цельного куска дерева, загнутого на конце. Такая пластичность сохраняется, пока составным частям не даны названия. Как только их назвали, одно описание сразу же становится «правильным», а все остальные превращаются в причуду фантазии.
Наличие слов и названий фиксирует угол зрения на конкретную ситуацию. Пластичность латерального мышления, которое непрерывно вычленяет, раскладывает и перестраивает части ситуации самыми разными способами, исчезает, а вместе с ней исчезает и возможность найти лучший способ взглянуть на ситуацию. Раз части ситуации намертво закреплены словами, то лучшее, что мы могли бы сделать, – это начать по-разному составлять слова друг с другом; однако такой подход зачастую непригоден. В предыдущей главе было показано, что иногда наступает такой момент, когда ни одна картина, составленная из Т-образных элементов, не в состоянии объяснить возникшую ситуацию, – это может быть сделано только в том случае, если заменить Т-образный элемент другим.
Жесткость словоупотребления тесно связана с жесткостью классификаций. А жесткость классификаций, в свою очередь, лишает гибкости в выборе точки зрения на ситуацию. Так, в финале одного из фантастических фильмов есть сцена, в которой герой и его друзья на борту военного корабля радостно поздравляют друг друга, увидев, как остров злодеев взлетает на воздух. На этом острове находилась группа ученых, которые направили свои знания и способности на то, чтобы подчинить себе весь мир. Но кроме них на острове жили ни в чем не повинные люди, которых эти ученые подчинили себе. Поскольку ученые были классифицированы как злодеи, а остров – как злодейский, то кажется вполне естественным, что (согласно такой классификации) все обитатели острова должны взлететь на воздух вместе с ним.
