Капитан, до сих пор сидевший неподвижно, с полузакрытыми, по обыкновению, глазами, на мгновение приподнял веки и бросил на Горелова быстрый короткий взгляд. Уже в следующее мгновение он с тем же спокойным, бесстрастным лицом слушал старшего лейтенанта Богрова.
— Николаи Борисович! — проговорил старший лейтенант. — Дело так ясно и мнение командного состава подлодки настолько уже определилось, что, я думаю, можно было бы действительно перейти к получению ваших конкретных распоряжений о начале и порядке работ по реализации плана.
Капитан, однако, еще раз обратился к совещанию:
— Я очень прошу, если у кого-либо есть малейшее сомнение или хотя бы простой вопрос, заявить об этом.
Среди воцарившегося молчания неожиданно в каюту донесся приглушенный хор густых и низких мужских голосов. Как будто издалека неудержимыми победоносными волнами вливались в каюту величественные звуки гимна.
— Что это? — посмотрел на комиссара капитан.
— Репетиция к сегодняшнему вечеру, — последовал тихий ответ.
— А! — проговорил капитан улыбаясь. — Вероятно, придется вечер отложить.
— Я думаю, что концерт, который вы организуете вместо этого вечера, доставит команде неизмеримо больше радости, — сказал комиссар.
Капитан кивнул ему головой и обратился к собравшимся:
— Товарищи, позвольте считать, что ваше мнение о плане положительное. Возражений как будто не было.
— Правильно! Правильно!.. План великолепный! Ничего возразить нельзя! — послышались голоса.
— Отлично! — сказал капитан. — Итак, предлагаю к исполнению следующее. Товарищу Семину немедленно собрать всю свободную от вахты часть команды. Я сделаю ей сообщение о принятом нами плане. Сейчас полдень. После обеда, в тринадцать часов, старшему лейтенанту Богрову перевести подлодку и все механизмы в походное боевое положение. В четырнадцать часов, по авральному сигналу, всей команде быть на своих местах. Корпус подлодки держать на пару. В четырнадцать часов десять минут подлодка под моим командованием приступит к повороту на зюйд. В дальнейшем руководствоваться моими распоряжениями. Объявляю совещание закрытым.
* * *
Полынья в айсберге оказалась очень узкой для семидесятиметрового «Пионера». Поворот подлодки, начатый восемнадцатого июля, точно в назначенное капитаном время, требовал большой осторожности и терпения.
Капитан стоял посередине центрального поста и, не сводя глаз с носовой и кормовой частей экрана, напряженно следил за медленными сложными движениями подлодки. От усталости, такой естественной после непрерывной тридцатишестичасовой работы, на лице капитана не осталось и следа.
— На одной сотой право на борт! На одной сотой задний ход! Стоп назад! Вперед на одной сотой! — следовали одна за другой тихие команды.
Пальцы лейтенанта Кравцова играли на многочисленных клавишах, кнопках, рычажках и маховичках щита управления труднейшую симфонию разворота подлодки почти на месте.
— Стоп! Черт возьми, — с веселой озабоченностью неожиданно промолвил капитан, — тут, пожалуй, не развернешься! А ведь мы в самой широкой части полыньи… Вот задача!
— Дюзы почти упираются в этот ледяной мысок, — сказал лейтенант, разминая в минуты передышки свои почти сведенные от напряженной работы пальцы.
— Да, а на носу почти у самой мембраны ультразвукового приемника, — ледяной берег… Черт его знает, что делать!
— Не послать ли Скворешню взорвать мысок?
— Возня с этими взрывами. Да еще так близко от подлодки. Уж лучше разрыхлить его ультразвуковой пушкой. Или — нет! Вот идея! Давайте устроим маленькую репетицию с накалом. А ну-ка, Юрий Павлович, поднять накал до тысячи градусов.
— Есть накал до тысячи градусов! Пятьсот… шестьсот… — вслух отсчитывал лейтенант по пирометру поднимавшуюся температуру корпуса, — есть восемьсот градусов… девятьсот… есть тысяча!
— Так держать! Вперед на одной сотой! Право на борт на одной сотой! Так держать! Великолепно! Режет! Режет! Так держать! Так держать! Замечательно! Как масло ножом!
Лейтенант не в силах был удержаться, чтобы хотя краешком глаза не взглянуть на носовую полосу экрана. Он успел лишь увидеть полупрозрачные струи пара, стремительно вырывавшиеся кверху из-под носа корабля, и медленно уходившую налево темную массу льда, нависавшую над носом, как козырек. Раскаленный нос подлодки легко и уверенно выжигал в ледяном берегу полыньи широкий желоб, прочищая себе путь направо. Еще минута — и подлодка очутилась в свободной воде, носом к югу.
— Стоп! Что скажете, Юрий Павлович, а? — весело спросил капитан. — Удачная репетиция?
— Замечательно, Николай Борисович! — воскликнул лейтенант. — Пройдем как по маслу! Обязательно пройдем!
— Кажется, с сегодняшнего дня из нашего лексикона исчезло слово «лед» и заменилось «маслом», — улыбнулся капитан. — Когда мы окажемся по ту сторону айсберга, я внесу эту поправку во все свои словари. Ну-с, Юрий Павлович, к делу! Вперед на одной сотой!
Подлодка медленно скользила под водой на глубине сорока метров, приближаясь к южной ледяной стене.
Через три минуты во всем корабле почувствовался легкий толчок, содрогание, мгновенная остановка.
Подавшись слегка вперед, в позе необычайного напряжения, капитан стоял посередине рубки, не спуская глаз с экрана и прислушиваясь к тому, что происходит впереди. Темная масса льда медленно, едва заметно продвигалась по передней части мимо мембран ультразвуковых приемников, расположенных на носу корабля. Корпус его содрогался в мелкой, почти неощутимой дрожи под давлением работающих дюз и перед встречным сопротивлением льда.
— Поднять накал до двух тысяч градусов! — отдал команду капитан.
Уже на полутора тысячах градусов дрожь прекратилась. На двух тысячах градусов движение темной массы на экране ускорилось и достигло одного сантиметра в минуту. Сопротивление льда совершенно не ощущалось.
— Вперед на пяти сотых!
Подлодка заметно двинулась вперед. Снаружи в пост управления проникло низкое протяжное гудение.
— Что это? — быстро спросил лейтенант, оглянувшись на капитана, который продолжал неподвижно стоять посреди поста.
— Пар не успевает превратиться в воду и прорывается в узкую щель между корпусом и льдом… — последовал ответ и за ним новая команда: — Вперед на одной десятой хода!
Гудение за корпусом усилилось, сделалось выше и тоньше, как голодный волчий вой в зимнюю ночь.
Капитан внимательно следил за экраном.
Подлодка медленно, но упорно вгрызлась в лед. Корпус ее на пять метров проник уже в ледяную стену.
— Вперед на пятнадцати сотых! — вновь прозвучала команда.
