– Ты откупился, – спокойно ответил Марк.
– Не без того, – признал я. – Рассказал кое-что судье, когда
писарь отлить ушел. Только, будь на меня жалоба от какого лорда, не помогло бы
это. А вот – нет обиженных.
– Ты грабишь могилы?
Голова у него работала.
– Не совсем могилы, мальчик. Мертвых тревожить – гнусное
дело. Знаешь, сколько старых городов по миру раскидано? Пустых, заброшенных.
Городов, храмов, курганов, склепов. Всеми они забыты, никому не нужны. В
склепах тех уже не мертвецы – тлен, и никому с моего воровства обиды нет. Найти
такие места, древние, непросто, нетронутые – того труднее, а уж сделать так,
чтоб никого по своему следу не навести… А ты знаешь, как раньше люди жили? Ты
видел когда железные двери? Железные двери в склеп, где мертвые лежат? Я видел.
Сил унести не было, а так… сидел бы я тут.
– Повезло мне, что у тебя сил не хватило, – сказал Марк.
– Значит, повезло, – согласился я. Мне было очень интересно,
попросит мальчик взять его в подручные или нет? Я бы на его месте – попросил.
Точнее, я в свое время – попросил.
– А почему ты мне это рассказываешь, Ильмар?
– Это не тайна, Марк. И я не один такой, может, удачливее
других – вот и все. Ну, знаю кое-что полезное. Языки древние, например.
Мальчишка молчал. Сейчас он сидел, подтянув колени к груди,
опустив на них подбородок, и, казалось, о чем-то глубоко задумался. Лицо у него
умное, даже под размазанной слезами грязью. Если попросится в подручные… а ведь
возьму, точно возьму! Смышленый, не подлый, да еще со Словом. Знай я Слово –
ох, что бы тогда было! Сбил бы железные ворота с петель, коснулся, да и
отправил в Холод. А потом…
Меня обожгло припоздалой мыслью.
– Марк, мальчик, а можешь ты еще что-нибудь в Холод
спрятать?
Он грустно посмотрел на меня. Словно я сказал ужасную
глупость, отрывая его от важного дела:
– Кирпичик железный?
– Например. Можно не один.
– Нет, Ильмар. Честное слово, нет, Слово не то. – Он
улыбнулся, то ли своему незамысловатому каламбуру, то ли моей огорченной
физиономии. Будем считать, что каламбуру.
– Тяжело тащить?
– Да нет, что ты. На Слово можно что угодно подвесить,
разницы не чувствуешь. Дело в том, какое Слово.
– Понятно. У тебя – слабое.
– Тут не в силе дело, я же говорю. И от Слова зависит, и от
человека. Может, кто другой с тем же Словом сумел бы все эти кирпичи…
Марк замолк и съежился под моим взглядом.
А мне пришлось несколько раз глубоко вдохнуть, вспомнить,
что Сестра заповедала, да представить себе ад, куда Искупитель подлецов отправляет.
– Знаешь что, Марк… Пойдем мы, пожалуй. Подальше от этих
кирпичиков.
Я встал сам, помог подняться мальчишке. Ступал он уже
неплохо, может, с перепугу, но не морщась.
– Только если нас поймают… не ляпни стражникам про Слово, –
посоветовал я. – Видел я однажды мужика, из которого Слово пытали…
– Ильмар…
Вытащив факел – тот уже начал потрескивать и чадить, я
посмотрел на Марка. За эти мгновения мальчишка словно повзрослел года на три.
– Спасибо тебе, Ильмар. Пусть Сестра тебя отблагодарит. А я
никогда не забуду. Что хочешь для тебя сделаю, Искупителем клянусь!
Я не стал ловить его на клятве и просить Слово. Вместо того
потрепал по плечу и стал подниматься по лесенке. Кинжал я взял в зубы, опасливо
поджав язык. Полезная предосторожность, от многих бед избавляет.
Еще бы и Марк это понял…
Марк шел сзади, с факелом. Он хромал и оттого шумел, но шел
довольно быстро. А я крался впереди, вне круга света. Бесшумно, никто не учует.
Если вдруг есть в доме засада – кинутся на мальчишку, тут и настанет черед
кинжалу поработать.
Но никого в доме не было. Видно, сработали мои уловки. Отбил
крысиный помет нюх собакам, замела ветка следы. Двинулись стражники по улице,
уткнулись в арык, да и решили, что по воде мы ушли…
У дверей я дождался Марка. Молча забрал факел, затоптал.
Крепко взял мальчика за руку и повел за собой. Темно было, очень темно, луну
тучи закрыли, Опять спасибо Сестре. В темноте мне любой стражник не помеха. Для
меня – едва контуры домов проступают, а для солдат – непроглядная темень.
– Хорошо складывается, – прошептал я на ухо Марку. – Теперь
в горы пойдем. Там отсидимся – неделю, две… да и двинемся к порту. Морякам
приработок не лишний будет. Заплатим – укроют, отвезут.
Марк замотал головой:
– Нет! Нельзя в горы!
– Это еще почему? Меня боишься?
– Нет… Ильмар, меня искать будут!
– Неделю, не больше. Солдатам дел больше нет, как по горам…
– Ильмар, милый! – Он схватил меня за руку, впился ногтями
до боли. – Ты же умный! Поверь! Я на каторгу по ошибке попал… как поймут в чем
дело, пошлют за мной! И тогда весь остров перероют, горы снесут, шахты
наизнанку вывернут… Ильмар, поверь!
От такого напора я остолбенел. А Марк все цеплялся за меня и
шептал не переставая:
– Ты же хорошо людей понимаешь, я вижу. Так подумай, правду
я говорю или нет!
– А сам-то ты себя понимаешь? Ну с чего тебя искать будут?
Марк тихонько застонал. Безнадежно сказал:
– Ну вот…
Я закрыл ему рот ладонью – уж очень голос повысил. Спросил:
– Мальчик, а что делать прикажешь? Солдат всех перерезать да
власть на островах держать? Корабль штурмом взять, да черный флаг на мачте
выкинуть? Планёр в крепости захватить да улететь как птицы?
– Можно и планёр.
– А летуна попросим, чтобы вез куда надо?
– Я сам поведу. Я умею.
– Да ты с ума съехал… – Я легонько тряхнул мальчишку. –
Планёры водить лет семь учатся, лучшие из лучших! Это тебе не из пулевика
стрелять, это наука тонкая, ее и в Доме не всякий знает!
– Я знаю!
– Марк. – Я постарался, чтобы в голосе сейчас появилась вся
строгость, от природы отпущенная, и несложно это было сделать, честно скажу. –
Я дурью страдать не намерен и голову в петлю не суну. Не хочешь в горы – уходи
куда знаешь. Нож я тебе… нет, нож не отдам. Тебя не спасет, мне поможет. А в
остальном преград не ставлю. Решай.
Он всхлипнул.
– Марк, говори!
– Я… я пойду… с тобой.
