Засов не поддавался. И щели не было, чтобы клинком
отодвинуть.
– Никак? – одними губами спросил Марк.
– Зачем человеку голова дана? – так же тихо спросил я.
– Чтобы рукам было меньше работы.
– А руки зачем, знаешь? Чтобы не думать там, где думать не
надо…
Я отошел шагов на пять. Еще раз окинул домик взглядом.
Нет, не может тут быть крепкого засова. Никто не ожидал, что
придется в домишке осаду выдерживать.
Разбежавшись, я ударил в дверь плечом. Задвижка звякнула,
выдирая гвозди, дверь распахнулась. Кубарем вкатившись внутрь, я вскочил –
Марк, умница, заскочил следом, подсвечивая. Нормальному человеку от жалкого
язычка огня пользы никакой, а я разглядел шкафы, грубую лавку, кадку с водой,
вторую дверь. Пнул ее ногой – распахнулась.
А вот в этой комнате живут. Раздался шорох, испуганный
вскрик. Марк уже заглядывал следом. Я скорее почувствовал, чем увидел движение,
прыгнул, навалился, нащупал горло и прижал к коже кинжал. Человек испуганно
затих. Страшно оно – просыпаться с ножом у горла.
– Лампу ищи! – крикнул я. Марк заметался по комнате,
зажигалка погасла. Ойкнул, налетев на что-то. – На столе ищи! – уже спокойнее
добавил я. В комнате явно больше никого не было, лишние секунды роли не играли.
Наконец-то звякнуло стекло, зашипел разгорающийся фитиль. Не
карбидный фонарь, керосинка…
Я посмотрел на своего пленного.
Вот незадача!
Не летун – молодая девица.
Застонав от досады, я убрал нож, сел на краю постели.
Девушка сжалась у стены, натянув одеяло до подбородка. Хорошенькая. Светловолосая,
волосы в косу заплетены, по модному руссийскому обычаю, мягкое голое плечо
белой кожей светится.
– Не бойся, – сказал я. Посмотрел на Марка, зачарованно
глядящего на девицу: – Нет фарта, мальчик. Нет.
Девица всхлипнула.
– Где летун? – спросил я строго, но без грубости.
– В форт пошел… комендант его позвал…
Голос приятный. Гулящая девка, а ведь еще не затертая,
свеженькая и соблазнительная. Куревом не балуется, с солдатами не спит.
Расстарался комендант ради высокородного летуна.
– Давно?
– Нет… шум был… – Она всхлипнула. – Не убивайте меня, люди
добрые, ради Искупителя – не убивайте. Я вам обоим хорошо сделаю, я умею…
– Спасибо на добром слове. – Я хмуро улыбнулся. – Когда
голова в петле, о забавах не думаешь. Да не хнычь ты, не трону.
Марк оторвался наконец от созерцания голого плечика, пошел
по комнате, словно вынюхивая что-то. В шкаф заглянул, потом вдруг к диванчику у
стены метнулся, вскинул в руке голубые тряпки.
– Ильмар, форма!
– Так. – На этот раз моя улыбка была совсем не мирной. – А
что, летун голый к коменданту пошел?
– Только плащ накинул…
Девка разревелась, не хуже чем Марк накануне. Ох, у детей да
у женщин всегда глаза на мокром месте…
– Ильмар, ты погляди, – очень спокойно сказал Марк.
До меня дошло не сразу. А уж когда дошло, то пришлось
глазами поморгать, прежде чем я им поверил.
– А что, подружка, – спросил я. – Летун-то твой в юбке
ходит?
Словно кистенем по морде отвесили!
Я и заметить не успел, как девица из-под одеяла кулаком
замахнулась. Откуда такая сила… да такой навык… на два метра от кровати меня
унесло. Лежал я на полу, кинжал, правда, не выпустив, и никак подняться не мог.
А девушка – девицей или девкой ее назвать больше язык не
поворачивался, уж больно зубы болели, – стояла у кровати. Голая, красивая и
быстрая, словно не спала вовсе. Один взгляд на меня – и рванулась к Марку.
Мальчишка так и застыл, таращась, наверное, не приходилось ему еще голых женщин
видеть. Сейчас и ему достанется. Только он от такого удара напрочь сознания
лишится…
Марк ускользнул. В последний миг, так же ловко, как девушка.
Юбкой взмахнул, набросил ей на голову, да и отскочил к стене. Девушка в окно
влетела – чудо, что стекло не разбилось. Через миг оба они стояли в хитрых
позах, и было это одинаково смешно, потому что никогда раньше я не видел
ребенка, который бы русское або знал, а уж голая женщина в стойке задиристого
петуха – ничего смешнее на свете нет.
– Не сопротивляйся, мальчик, – процедила девица. – Никуда
тебе не деться больше.
Он молчал, то ли дыхание берег, то ли на движении ее ловил.
Я помотал головой и стал подыматься.
– Тебе мало? – не поворачивая головы спросила девушка. –
Остынь, вор, не за тобой охота.
Может, и не за мной, верю теперь. Только когда охота медведя
гонит, лисой случайной тоже не побрезгуют.
– Лицом к стене стань да ноги раздвинь, – сказал я. – Не
бойся, не трахну… даже бить не стану.
Чего я хотел, того и добился. Вновь она на меня развернулась
да и бросилась в атаку. Ну и фурия! Чисто черная дикарка, из тех что в цирках
выступают, в грязи друг с другом бьются… только ее бой куда страшнее. Русское
або – вещь страшная, оно не для обороны придумано, для убийства.
Об этом я и думал, когда задирать ее начал. Если хороший
удар або пропустишь – можно и не подняться. Зато и поймать бойца або в атаке –
одно удовольствие.
Налетела она на мой кулак – что уж тут поделать, руки у меня
длиннее, а ловкостью Покровительница не обделила. А дальше я полный ряд провел
– от подсечки под колено до удара в пах. На мужиков, конечно, рассчитано,
только и ей несладко пришлось.
Прости, Сестра, но ты же сама видишь – не женщина это, а
дикий зверь!
Сел я ей на живот, будто собирался снасильничать
по-обидному, прижал покрепче и сказал Марку:
– Кидай сюда ее тряпки. Только карманы проверь.
Мальчишка повиновался. Я заглянул девушке в глаза,
удовлетворенно кивнул. Пропала из них вся уверенность.
Неужто и впрямь считала, что может с мужиком в честном бою
сладить?
– Одевайся… летунья, – сказал я, поднимаясь. Быстренько так,
пока не опомнилась, а то достанет таким же ударом, как я ее. – Не срамись перед
мальчишкой.
Марк ухмыльнулся. Он весь был в горячке драки, а глаза все
равно нет-нет да и стреляли по голому телу.
– А ты отвернись, – велел я. – Нечего позорить девушку, не
душегуб…
– Чего я тут не видел, – огрызнулся Марк, но все же
отвернулся к окну. В стекле все отражалось, но я спорить не стал. Уж больно
опасная девица, глаз да глаз нужен.
