– Любопытство, брат Рууд. Любопытство… Скажи, кто из здешних
людей хотя бы из своей провинции выезжал?
– Немногие.
– А я в Китае был, через Руссийское Ханство проезжал, с
живыми ниппонцами беседовал, в Египте полгода жил – да не в державной
Александрии, а в языческом Мероэ, – даже в дикой Африке старые храмы
раскапывал.
– Любопытство – божественная черта, людям подаренная, –
согласился Рууд. – Но не все человеку дано постичь.
– А я многого и не желаю, брат Рууд. О загадках
божественного мироздания не сокрушаюсь. Мне бы повидать, как люди в чужих
странах живут, на далекие берега ступить – уже хорошо.
Брат Рууд помолчал. Видно, говорил я что-то опасно
близящееся к ереси, но границ все же не преступил.
– Купцы, миссионеры, географы, тайные слуги Дома – многие
путешествуют по всему миру, – сказал он наконец. – Недавно в холодных краях,
что за Африкой раскинулись, целая экспедиция побывала. Ледяной материк нашли.
Там никто не живет, только звери, доселе невиданные. Птицы, не умеющие летать,
а плавающие словно рыбы, например… Не верю я, Ильмар, что одна лишь страсть к
путешествиям тебя с честной дороги сбила. Нет в тебе злодейской сути, злобы
душегубной.
– Правильно, – признался я. – Не только любопытство. Еще и
лень. Не хочу я, брат, изо дня в день кропотливым трудом заниматься. Вставать
по утрам, галстук повязывать, перо чиновничье на шляпе поправлять, на службу
идти… Нет. Не хочу.
– Это – грех. Господь наставляет нас трудиться прилежно.
– Грех, – признал я. – Только сам Искупитель плотницким
трудом пренебрег и сказал, что каждого своя дорога в жизни ждет.
– Остановись, брат Ильмар! Ты опасные вещи говоришь!
– Брат Рууд, а разве вам не положено смутные места в
священных книгах толковать?
Брат Рууд кивнул.
– Положено, брат Ильмар. Прости мою горячность. Говори,
сомневайся, я счастлив буду развеять твои заблуждения. Спрашивай, брат.
Похоже, он и впрямь был готов к разговору. Я задумался.
Потолковать о вере со святым паладином – шанс редкий, раз в жизни, да и то не
всякому выпадает.
– Скажи, брат, что такое Слово?
– Слово Господне дано людям как пример чуда повседневного,
ежечасного, достойным людям доступного. Позволяет Слово в пространстве
духовном, под взглядом Господним, любую вещь, тебе принадлежащую, скрыть до
времени…
– А вот Жерар Светоносный писал, что Слово – искушение,
данное людям в испытание…
– И достойный Жерар прав. Слово – будто оселок, на котором
каждый свою душу правит. Кто отточит до достойного блеска, а кто и напрочь в
труху сведет.
– Но разве все люди не едины перед Богом? Почему тогда те,
кому дано Слово, не спешат им с другими людьми поделиться?
– Каждый достойный рано или поздно свое Слово находит. А
найдя – прямой путь к душе Искупителя получает. Дальше уже его воля, как
употребить полученное.
– Что-то редко Слово благу служит. Ну, святой Николай под
Рождество Искупителя по бедным домам бродил, из Холода монетки доставал да
беднякам дарил. Святой Парацельс в Холоде лекарства прятал, больных исцелял.
Только и тут сумой могли обойтись, а разбойников и простым словом усовестить
можно… Еще могу кое-кого вспомнить. А в основном-то, брат Рууд, как получит
человек Слово – так одна страсть наружу выходит! Прятать, копить, от людского
глаза укрывать.
– Да, Ильмар. Так и есть. Значит, далеки мы пока от Господа.
Вот и нет пока на земле царства любви и добра. Слыхал ли ты, Ильмар, о
пороховом заговоре в Лондоне? О том, после которого Британия уже не оправилась?
– Слыхал.
– Тогда заговорщик на Слове Божьем пронес порох и взорвал
парламент… А король Яков, правивший тогда Британией и не признававший власти
Владетеля, с перепугу все сокровища своей короны в Холод убрал и ума лишился.
Не смог ничего достать обратно.
– Говорят, – тихонько вставил я, – что часть сокровищ была
на Слове у Лорда-казначея, да тот предателем оказался.
Не захотел отдавать их наследникам, сбежал, только и сам
вскоре сгинул, не воспользовался…
– Может быть, Ильмар. Четыреста лет прошло, никто из людей уже
правды не знает. Но только что в итоге получилось? Всё достояние британское – в
Холоде. Ни денег – войскам заплатить, ни оружия – солдатам раздать. Власть
рухнула, резня началась, Британия в крови потонула. Добро это или зло?
– Зло.
– А то, что после этого острова под державную власть
вернулись, истинную веру без оговорок приняли? Если бы сейчас в Европе не
единая власть была, если бы отдельные провинции свои законы имели и настоящие
войны вели? Сейчас, когда пулевики в ходу, когда планёры могут бомбы
сбрасывать? Так чему послужило Слово?
– Добру. Наверное – добру.
– Вот так, брат мой Ильмар. Невозможно слабым человеческим
умом постичь, к чему отдельный поступок приведет. Малая капля крови сегодня
завтра большой пожар погасит.
Я замолчал. Не мне спорить с настоящим священником,
искушенным в словесных тонкостях.
– Слово – тайна огромная, непостижимая, – задумчиво сказал
Рууд. – Вот представь – нет Слова! Вообще нет! Что бы стало с миром? Где могли
бы хранить дворяне свои ценности – от разграбления, от воров… да, от воров,
брат мой Ильмар… Вместо потаенного Слова, на котором вся графская казна
хранится, – сотни людей охраны, трудом не занятые. Вместо того чтобы в Холод
налоги спрятать, да и донести без помех до Дома – целые обозы по дорогам
двинутся, значит, надо эти дороги огромным трудом поднимать, чинить, в порядке
держать…
Нас как раз тряхнуло, и я рискнул вставить:
– Хорошие дороги – они и добрым людям полезны.
Брат Рууд слегка улыбнулся.
– Не спорю, брат. Пришло время – построили дороги. Но каким
чудом, скажи, удалось бы руссийскому тёмнику Суворову пушки через Альпы
перетащить, когда в швейцарской провинции битва состоялась? Каким чудом – кроме
Слова? А как святой брат наш, Самюэл Ван-дер-Пютте, незадолго до той баталии,
смог бы из Китая в Европу тайну пороха доставить? Через Руссийское Ханство
пронести – и пулевики, и порох, и книги тайные? Как он смог бы в Китай нефрит и
железо доставить для подкупа? Если бы Дом против Руссийского Ханства без пушек
и пулевиков воевал – жили бы под игом! Все в мире связано, брат. Одним Слово
беду несет, другим – пользу приносит, от беды спасает.
– Слышал я, что в давние годы в Европе порох знали, –
возразил я. – Потом был утерян секрет, спрятан на Слове, а мастера и убили.
Пришлось из китайских земель заново тайну доставлять.
– А если и так? Видишь, Слово все время работает, одно
теряется, другое находится. И благо в нем, и зло.
