Пустят или нет?
Судя по всему, наша странная компания не вызвала у охраны ни
подозрения, ни сочувствия. Они стали знаками показывать, что дверь закрыта, а
открывать нам не собираются… уходите…
– Хелен, от стекла! – крикнул я. Летунья поняла, вмиг
отступила, повернулась. Я выхватил пулевик и был вознагражден редкой картиной –
ошеломленными лицами стражников.
Выстрел – оружие не подвело. В стекле образовалась аккуратная
маленькая дырочка, от которой побежали во все стороны ниточки трещин. И все,
вот ведь незадача! Я со злости пнул толстое стекло – и оно послушно
развалилось, брызнули осколки. Это было глупо, но я зажмурился. По щеке чиркнул
кусок стекла, потекла кровь. Но глаза не задело.
– Стоять! – крикнул я. Моя окровавленная физиономия сейчас
была пострашнее, чем у краснокожего дикаря. – Руки поднять!
Охранники повиновались – у них, видно, не было пулевиков, а
идти в бой с дубинками они не собирались.
– Службу не знаете? – рявкнул я. Нам сейчас ни к чему были
проблемы с охраной, которой в Хрустальном Дворце должно быть немало. –
Руссийский линкор на остров десант высаживает! Хотят наши чудеса украсть!
Вольно!
Растерянные охранники опустили руки. И словно в
подтверждение моих слов, вдали грохнул взрыв, захлопали пулевики.
– Кто старший?
Среди них старших не оказалось, охранники переглянулись,
будто надеясь, что товарищ возьмет ответственность на себя.
– Передайте старшему, пусть делает все по предписанию! –
заявил я. – Самое ценное – уничтожить, занять оборону, врага не подпускать.
Они, подлецы, в форму преторианской гвардии переодеты!
Видно, охранникам было проще представить себе безумную
агрессию со стороны Руссийского Ханства, чем вооруженную высадку на Капри
преторианского десанта. Страх и растерянность на лицах сменились ужасом… и
мрачной решимостью.
– Позволите выполнять? – спросил один из охранников,
безоговорочно признавая меня главным.
– Живо! Мы посланы уничтожить планёры, залом воздухоплавания
можете не заниматься!
Кто я такой, почему со столь важной миссией в Хрустальный
Дворец прибыли в числе прочих две монашки – этими любопытными вопросами
охранники задаваться не стали.
Зря, конечно…
Лифты еще не работали, и мы бежали вверх по лестницам. Пару
раз попадались другие охранники, я повелительно махал пулевиком и кричал:
– Вниз! Вниз, занять оборону! Русские идут!
Действовало это великолепно.
– А у тебя неплохой командный голос… – бросил на бегу Марк.
Я взглянул на него и скривился. Платок слетел, платье съехало набок, и выглядел
он уже не малолетней монашкой, а именно тем, кем являлся, – мальчишкой,
пытающимся притвориться девушкой.
– Не маячь впереди, твое высочество… тебя сейчас любой идиот
узнает…
Марк приотстал, прячась за нашими спинами. Луиза пыхтела,
видно настоятельнице не часто приходилось утруждать себя физическим трудом. Я
прикинул, сколько она весит, и понял, что план Хелен безумен изначально.
Даже если эти древние экспонаты умеют летать, то четверых
планёру не поднять. Никак!
Может, и стоило сюда бежать, но вдвоем с Хелен, а не
прихватывать Марка и Луизу…
– Дверь! Выбивай дверь!
При входе в зал воздухоплавания я не стал тратить заряды
пулевика, да и бить стекла ногами поостерегся. Подхватил с пола большую
аляповатую вазу и швырнул ее на стеклянную дверь. Та разлетелась.
Хелен проскользнула первая, бросилась к «Королю морей».
Приникла к толкачам, постучала по ним.
– Ты что, думаешь, они настоящие? – растерянно спросил я.
При любом раскладе не станут в Хрустальном Дворце держать толкачи с пороховым
зарядом. Слишком риск велик.
– Нет… – Хелен повернула какой-то рычажок, щелкнули
крепления, чуть разошлись. Хелен с силой пихнула трубу, и толкач, выскочив,
загромыхал по полу. По бокам у него шли три тонких, будто крылышки, выступа, и
далеко он не прокатился. Даже по звуку можно было понять, что он пуст.
– Так что же ты…
Я замолчал, когда Хелен произнесла Слово. В подвеске возник
новый толкач. Поворот рычага – и он уже закреплен.
– Каждый летун, кому Слово позволяет, запасные толкачи на
нем хранит… – Хелен насмешливо взглянула на меня. Перешла ко второму толкачу,
сняла и заменила его. Постояла миг, опираясь на крыло, – видно, нелегко ей
далось дважды подряд забраться в Холод.
– Тебе помочь? – глупо спросил я.
– Как ты мне тут поможешь… – Летунья двинулась к другой
стороне машины. Минут пять у нее заняла смена последних двух толкачей. Затем
распахнула дверцу кабины, заглянула внутрь. Стала осматривать поплавки. Она
здорово побледнела, но держалась твердо.
Мы ждали, помощи тут от нас никакой. Лишь Марк влез:
– Нам планёр наружу не вытащить…
– И не надо, – бросила летунья. – От земли двадцать метров,
море рядом, зал большой… Считай – новую полосу получили.
Младший принц вдруг нахмурился. Глянул на меня, на Луизу.
Тоже понял?
– Никогда ему с такой нагрузкой не взлететь! – выпалил он.
Хелен тем временем уперлась в бок планёра – крылья
закачались, поплавки неохотно сползли с деревянных колодок.
– Помогите!
Мы навалились все вместе и сдвинули планёр с места.
Паркетный пол был гладко натерт мастикой, видно, каждый вечер убирали, и
поплавки скользили легко.
– Вот теперь у нас толкачи настоящие, – тяжело дыша, сказала
летунья. – Но обычного старта не выйдет, не хватит силы. Надо сразу все четыре
запалить. Понимаешь, Маркус?
– Тогда поднимемся?
– Может быть. Не знаю. Но иного шанса нет. Только… запал не
сработает сразу на все толкачи. Надо их снаружи поджечь, я покажу как.
Теперь я понял. И Луиза поняла, лицо ее исказилось:
– Ты к чему клонишь, Хелен?
– Книгу спасти хочешь? – спокойно ответила летунья. – Книга
у Маркуса. Значит, он летит. Поднять планёр отсюда лишь я смогу… может быть.
Значит, я лечу. Кто еще? Ты или Ильмар? И пойми, сестра, четверых планёр не
донесет. Кто важнее, кто сумеет укрыть мальчика? Кто летит, а кто остается
запалы поджечь?
Настоятельница молчала.
– Решай, сестра Луиза. Что тебе важнее – спасти святое Слово
или себя?
– Как поджигать? – тихо спросила Луиза.
