– Искру бы, – сказал я.
– Зачем?
– Тут факелы.
Марк завозился… и на меня вдруг дохнуло холодом.
– Щенок! – от неожиданности я повысил голос. – Да ты…
– Возьмите.
В мою ладонь лег теплый металлический цилиндрик. Не веря
удаче, я откинул колпачок, провернул колесико. Вспыхнул желтый язычок пламени,
вырвал из темноты бледное лицо Марка.
– И что еще у тебя на Слово привязано? – спросил я.
Мальчишка не ответил. Лишь жадно смотрел на зажигалку.
Спохватившись, я подошел к факелу, запалил. Пламя разгорелось мигом. Недолго
факелу жить, зато ярко.
– Царапины сильно кровоточат? – Зажигалка была чуть липкой,
я отер ее о штаны.
Марк глянул на ладони:
– Нет уже… почти…
– Хорошо. Будет урок, как за лезвие хвататься…
Покрутив в руке зажигалку, я вновь ощутил завистливое
восхищение. До чего ж хороша работа! Корпус серебряный, ни щелочки, керосин
держит крепко, зубчатое колесико само просится под пальцы, крышка на стальной
пружинке. На серебре узорная вязь… та же, что на клинке, кстати.
Да, либо ты, мальчик, вор получше меня, либо кто-то крепко
тебя любит.
– Держи. – Я отдал зажигалку. – Что еще у тебя есть?
Марк колебался.
– Отбирать не буду. Даже показать не прошу. Только лучше
знать, что у нас в запасе на трудную минуту. Что еще прячешь?
– Кольцо… перстень.
– Еще?
– Больше ничего.
Слишком быстро он ответил. Я воткнул факел в держалку, сел
перед Марком, сказал наставительно:
– Мальчик, из-за тебя я жизнью рискую. Мне твоя ухоронка не
нужна. Живы будем – можешь мне кинжал подарить, вот и сквитаемся. Но сейчас нам
каждый гвоздь, каждая веревочка, каждая монетка в помощь. Ты вот понимаешь, что
есть замки, которые я перстнем открою быстрее, чем кинжалом?
Марк покачал головой.
– Я должен знать, что ты на Слове прячешь. Настанет нужда –
попрошу. Нет – так и не вспомню.
– Книга у меня еще там. И все.
– Толстая книга?
– Не очень.
– Все равно может сгодиться. Факелов надолго не хватит…
У него глаза раскрылись, как от боли. Мальчишка замотал
головой, отодвигаясь от меня:
– Нет…
– Ты что?
– Нет! Я не дам! Она одна в мире такая! Нельзя ее жечь!
Ну вот. Задел за живое.
– Хорошо, – согласился я. – Твое дело, парень. Не дашь так
не дашь.
Он все не мог успокоиться:
– Ильмар, вы поймите! Вот этот кинжал… можно еще такой же
сделать. Даже лучше. А книгу, если сжечь, то все! Такой уже не будет!
– Успокойся, – попросил я. – Сказал, не дашь, – все.
Разговор кончен.
Мальчишка неуверенно кивнул.
– Нам тут сидеть до вечера, – сказал я. – Даже дольше,
уходить под утро станем. Факел сейчас догорит, новый пока палить не станем. Так
что давай… располагайся.
И сам я последовал этому совету. Прошелся по камере… хоть
что-то бы осталось – сукна грубого кусок, или полено, под голову подложить.
Ничего. Все выгреб купец. И в стенах дверей больше нет, один выход.
А в полу?
Мысль была дурацкая. И все же – видал я сейфы с двойным
дном, видал и тайники в тайнике. Опустив факел, я всмотрелся в доски пола.
Надо же!
Еще люк.
– Подержи огонь, – велел я Марку. Тот торопливо подполз на
четвереньках. – Еще одна ухоронка, – пояснил я. – Купец-то был не прост…
Этот люк я открывал не спеша. И шуметь не стоило, вдруг
стража уже в дом заглянула, и кинжал стоило поберечь. Когда люк пошел вверх,
Марк подполз под самую руку, с простодушным любопытством заглядывая под пол.
– Сестра-Покровительница… – только и вымолвил я.
Пространство под вторым люком было куда меньше. По сути,
просто большая яма. Зато – не пустая. Вся заложенная мохнатыми от рыжей трухи
кирпичами.
– Понимаешь? – схватив Марка за плечо, спросил я. – А?
Пацан? Чуешь?
Конечно, запах не такой приятный, как от специй. Зато
будоражит побольше.
Нагнувшись, я поднял один кирпич. Руки обсыпала ржавая
труха. Ну и сволочь купец, гад заезжий! Ладно, что ворованное скупал – так
зачем бросать-то было на погибель?
– Железо! – сказал я. – Одиннадцать предателей и праведник…
это ж надо…
– Хорошее железо? – поинтересовался Марк.
– Плохое. Десятой пробы, а то и восьмой… но…
Я покачал кирпич в ладони.
– Только все равно – здесь центнера два будет, а то и три…
По нынешним скудным временам выходило, что перед нами чуть
ли не дневная добыча большого рудника. Если доставить на материк все это
железо… даже если через жадных скупщиков перепродать…
Мне сразу представился огромный каменный дом в центре Парижа
– на Сене, рядом с пассажирским портом, – собственный конный выезд,
мордоворот-охранник у входа… Шутника можно нанять для смеха…
Вот так – появиться в столице, как граф Крист из книжки. И
начать светскую жизнь.
– И сколько это стоит? – спросил Марк. Я опомнился.
– Довольно много. Нет, ерунда. Ничего это не стоит.
– Почему?
– Ты не забыл, кто мы? Нам бы самим ноги унести. Один слиток
– и то тащить опасно. А если вдруг возьмут с ним – кожу живьем сдерут. Все
кражи на рудниках на нашу шею повесят.
Я не смеялся и не запугивал Марка. Так оно и было. От
найденного клада пользы нам ни на грош. Одежда, оружие, горстка монет – это
пошло бы в дело. А так – лишнее расстройство.
– И думать забудь, – строго сказал я.
– Да я и не думаю…
Не понимает он еще всей цены такого клада. Хорошо ему. А мне
теперь, пусть даже уйду живым, до конца дней будет сниться яма, забитая
железом.
Пусть даже низкой пробы.
Конечно, если через год-другой, через пять лет рудники
вконец оскудеют, охрану отзовут на материк, народец разбежится… Можно будет
нанять корабль или, лучше, купить небольшую яхту. Приплыть, забрать железо, и
вот он – дом в городе, экипаж, охрана, вино из лучших погребов, шепот девиц на
светских приемах: «А кто такой этот Ильмар? Он так таинственно разбогател… это
так романтично»…
