Поплавки коснулись воды, за планёром раскинулся веер брызг,
будто еще одни крылья выросли – из сверкающих капелек. Подскок, другой – никак
не хотела машина с небом расставаться, потом мы понеслись по воде. Я крепко
сжимал Марка, слегка растерявшегося от такой заботы. Скомканная тряпка в дыре
вмиг намокла, отяжелела и легко выпала наружу. Хелен с натугой потянула
какой-то рычаг, сбоку, от поплавков, раздался скрип, они слегка развернулись, и
планёр начал тормозить.
В осоку мы въехали уже медленно и вальяжно, точно экипаж к
подъезду дворца подкатил. Затрещала осока, с треском стала рваться материя на
крыльях и на кабине. Со щелчком вылетело переднее стекло, почему-то не
разбившись при этом. И все стихло. Планёр стоял, носом на берегу, на песке, а
опустившимся хвостом окунувшись в воду.
– Все, – сказала Хелен. – Сели…
Никто и слова не произнес. Какая-то усталость накатилась на
всех. Хелен выдернула из приборной доски запал, сунула в карман – сил взять на
Слово не было, вяло оглянулась, подмигнула мне, потом стала дергать дверцу.
Не открывается. Похоже, тростником заклинило.
– Милости прошу через окно, – не смутившись, решила летунья.
И подала пример, на четвереньках выбравшись на короткий, смятый при посадке нос
планёра. Следом полезла Луиза, потом я подсадил Марка и выбрался сам.
Мы стояли возле помятой, но в общем-то целой машины и глупо
смотрели друг на друга. Переход от захваченного десантом, бьющегося в истерике
Миракулюса к этой сельской пасторали был слишком резок.
– Люди идут… – задумчиво сказала Луиза.
Я резко повернулся – но это были всего лишь две женщины,
простолюдинки, явно из тех, что собирали на плантации апельсины.
– Поговори с ними, сестра, – попросила Хелен. – Спроси, как
нам быстрее добраться… да куда угодно. До любого города, где станция дилижансов
есть.
– Хорошо… сестра…
Надо же. Какое-то примирение между ними намечается!
Присев на песок, я разулся, вытряс из ботинка завалившийся
туда невесть когда камешек. С наслаждением размял ступни. Оказывается,
закоченели за время полета, а ведь невысоко летели, и недолго совсем…
– Хелен. – Марк не отводил взгляд от летуньи. – Что ты имела
в виду? Когда про меня и про Слово говорила?
– Ничего особенного. Компания у нас собралась неплохая, вот
и все.
Марк пытливо вглядывался в Хелен, но прочесть хоть что-то на
лице графини было невозможно.
– Угу. Спасибо, что сестру Луизу взяли. Она мне помогала, ее
нельзя было бросать.
– Конечно, Маркус.
Удивительно, что такая доброта его не обескуражила. Мальчик
переступил с ноги на ногу, глянул на Луизу, осенявшую склонившихся крестьянок
святым столбом, сказал:
– Я отойду, ладно?
– Куда? А… конечно.
Марк быстро пошел по берегу, заворачивая за тростники.
– Не убежал бы, – глядя вслед, пробормотал я.
– Не думаю. Присоединись, если боишься.
– Лучше тут посижу. Совсем скрючился в этом полете.
– Сиденье неудобное, – согласилась Хелен, присела рядом.
– Скажи… летунья… ты уверена?
– В чем?
– Да в том, что про Маркуса сказала! Он, – я сглотнул,
набираясь духу, – мессия?
Ночная Ведьма молчала.
– Он всего лишь мальчишка, – размышлял я вслух. –
Высокородный, но, в общем, обычный.
– Ага, вон, в кустики убежал…
– Хелен, я серьезно спрашиваю.
– Не знаю я, Ильмар. Нет, конечно, он не Искупитель. Пока.
Но вот что станет дальше? Когда Слово в нем прорастет окончательно? Искупитель
вначале был человек, от других неотличимый. Во всяком случае – человеческим
глазом.
– Вот и я так думаю, – с облегчением сказал я. – Он может
стать мессией. А пока – обычный мальчик…
– А может и не стать, – задумчиво сообщила Хелен. – Но,
знаешь, тут главное – загадывать по максимуму. Надеяться на лучшее.
– Опять кощунствуешь.
– Бог за дела судит, не за слова.
– Ты еще на острове поняла? Потому и решила его взять?
– Да нет, Ильмар, ничего я там не поняла. Злость меня
охватила, когда увидела, что планёр пылает, а преторианцы на берег валят.
Знаешь… решила, что если и не уйдем, то хоть Маркус им не достанется. А если доведется
уйти – то теперь уж лучше с ним. Раз на такое Владетель пошел – собственный
остров штурмом брать, никого не предупредив, – то на пощаду рассчитывать не
стоит.
– Особенно теперь.
– Да уж. – Хелен мрачно усмехнулась. – Но все равно хорошая
была атака. А когда Маркус груз на палубу скинул… сказка, а не бой. Ребята
оценят.
– Что?
– Нет, меня они не простят. Но такой маневр всякого летуна
восхитит. В любом случае, кто бы его ни провел. Хоть китаец, хоть русский, хоть
дикарь-майя… Гляди-ка, возвращается!
Марк действительно шел обратно. У меня отлегло от сердца – я
уже ожидал повторения старой истории. Хелен помахала ему рукой.
– Сняла бы ты свой лубок, – кивнул я на замотанное
предплечье. – Призналась ведь уже, что нет там ничего.
– Почему же? Кое-что есть. – Летунья усмехнулась. – К тому
же мне не мешает, а у встречных сочувствие вызывает. А вон и Луиза… как они
дружно с делами управились.
И впрямь – сестра Луиза и принц Маркус возвращались
одновременно. Настоятельница выглядела довольной.
– Добрые новости! В пяти километрах отсюда – проезжий тракт,
можно подсесть в любой дилижанс. Ходят они часто, и обычно места находятся.
Только надо обогнуть селение, оно за леском…
– Это хорошо. Как бы нам еще Маркуса замаскировать, –
задумчиво сказала летунья.
– Я платье больше не надену! – сразу завелся тот. – Хватит!
– Один финт два раза повторять не стоит, – согласился я. –
Но способов много придумано. Можно зайти в село… без Маркуса. Купить там гроб,
наверняка у местного столяра есть готовые…
– В гробу не поеду!
На Марка напала строптивость. Может, почувствовал, что наше
отношение к нему резко изменилось?
– Не пойдет, – согласилась с ним Хелен. – Не всякий дилижанс
согласится гробы подвозить. Да и возни много.
– Сундук, – упорствовал я. Мне не давали покоя плакаты, что
были развешаны по всей Державе. Лицо у Маркуса приметное, легко запомнить…
