– Я не знаю. Я редко из Версаля выезжал…
– Но все-таки?
– Лучше в Рим не ехать.
– Единогласно, – повторил я. – Значит, сойдем по дороге,
где-нибудь, где есть хорошая транспортная развилка.
– Неаполь, – предположила Хелен.
– Вполне годится, – одобрил я. – Там есть планёрное поле?
– Кто меня теперь пустит к планёрам…
– Угоним.
В глазах Хелен блеснул огонек. Отлучение от неба, пожалуй,
было для нее пострашнее, чем гнев Дома и Церкви.
– Возможно…
– Но это все второстепенные вопросы, – охладил я ее радость.
– Вопрос в том, где мы на самом деле собираемся укрываться? Ставки слишком
высоки, чтобы оставаться в Державе. Маркус! Скажи, когда ты бежал из Версаля, у
тебя был четкий план?
– Я хотел уехать подальше, устроиться в какой-нибудь гильдии
учеником, а когда вырасту – пойти учиться в университет, – немедленно сообщил
он.
– О Господи. – Я покачал головой. – Святая невинность.
Миллионы детей по всей Европе хотели бы того же. Сыновья крестьян,
ремесленников, простых горожан… И ты думал, что тебе повезет?
– Я умнее, – коротко сказал Марк.
Осекшись, я кивнул:
– Да. Пожалуй, ты прав. Но этот план годился бы, не начнись
такая охота за твоей головой. И только для одиночки. Теперь ты не один, и
хочешь того или нет – мы повязаны крепко-накрепко.
Мальчик кивнул.
– Хелен?
– Я предлагаю уехать в Китай, – немедленно ответила летунья.
– Это далеко. Там может найтись работа… для меня.
И вряд ли когда Держава схватится с Китаем. А я не хотела бы
оказаться на стороне врага.
– Это правильно, но… Ты была там?
– Нет.
– А я был. Это умный народ. Великий. Но они живут по своим
законам, и чужаку принять их – очень нелегко. К тому же мы будем выделяться,
тут никакая маскировка не годится. Когда до Китая дойдут слухи о случившемся, а
они дойдут, нас немедленно схватят. Тебя учили держать боль, но под руками
китайских умельцев даже статуи заговорят.
Хелен молчала. Я повернулся к Луизе:
– Сестра-настоятельница?
– Думаю, нам стоит уехать в глушь… но не покидать Державы. –
Луиза чувствовала себя весьма неуверенно. – Все-таки тут нам проще скрываться,
да?
Я кивнул. Это и впрямь было верно…
– Что предлагаешь ты, Ильмар? – резко спросила Хелен. –
Уверена, у тебя уже готов свой план.
– Да, конечно. Я предлагаю бежать или в Руссию…
– Не менее опасно, – немедленно отреагировала Хелен. –
Руссийская разведка уже давно в курсе происходящего, не сомневаюсь. А мастера
заплечных дел и у них традиционно сильны. Вытрясут все из нас, вытрясут из
Маркуса. Знаешь их любимые пытки? «Сибирский валенок» – это когда ноги
оборачивают в тряпку, мочат в ледяной воде и выставляют на мороз.
«Царь-колокол» – тебя впихивают под большой колокол и начинают неритмично по
нему стучать. «Ежовые рукавицы», «Ханское седло», «Полезай в кузов», «Березка»…
Марк вздрогнул. Мне тоже стало не по себе. Впрочем, я и
назвал Руссию ради того, чтобы Хелен было что отвергать.
– Все. Убедила. Можешь детали не уточнять. Тогда остаются
Колонии.
– А вот это дело, – кивнула Хелен. – Какие? Вест-Индия,
Амазония, Индия?
– Не знаю. Это надо решить. Там я нигде не был.
– Главная проблема не в том будет, как добраться до
портового города, – размышляла Хелен. – На корабль сесть – вот в чем беда.
Прервать все сообщения Дом не мог, это уж совсем крайнее дело. Но проверки в
портах должны быть такие… грим тут не спасет.
– Жаль, планёры через океан не летают.
Хелен горько рассмеялась.
– Значит, добираемся до ближайшего порта, – решил я. – Нет,
не до ближайшего, конечно. Полагаю, нас устроит вполне Марсель или Нант.
Галльцы – народ ленивый… и жадный. Может, и обманем Стражу.
– И все? – возмутилась Хелен. – Ты считаешь, что мы все
обсудили? Ильмар!
– Во-первых, обсуждать особо нечего. Мы пока не знаем, что
Дом предпримет. Какие введут проверки, насколько поиски усилятся. Во-вторых…
лучше мы надолго загадывать не будем.
– Почему?
– Если кто-то из нас… ну, исключая Маркуса… попадет в руки
Стражи – остальные должны уходить. И лучше, чтобы пленный не знал точно куда.
Знаешь, какие у нас искусники водятся? «Сибирский валенок», «Березка» – это,
наверное, страшно. А вот «Белая роза, красная роза»? Или «Венецианский гриль»?
«Раскаяние», «Любовь и кровь»? Простое иксионово колесо?..
Луиза сложила руки лодочкой и принялась молиться.
– Ты что… все это пережил? – растерянно спросила Хелен.
– Господь миловал. Трех таких пыток не пережить! А говорить
начинают на первой, уж можешь поверить. Когда меня на Печальные Острова
отправили… я все сказал, ну, почти все. После «Раскаяния». А ведь даже тело не
увечат, следов нет. Только боль – такая, что перед глазами все красно…
– Мир жесток, – тихо сказал Марк. – Ильмар, я вот слышал про
все эти пытки… в Версале. Только не знаю, что это такое.
– Лучше тебе и не узнать. – Я обнял Марка за плечи. – Сам
будешь молить, чтобы позволили Слово сказать да Святую Книгу вернуть…
– Нет! – возмущенно крикнул Марк.
– Да. Ты не знаешь, что такое настоящая боль.
Наступила тишина. Напряженная, тягучая.
Кто тут знал про боль, про пытки, про унижения?
Только я.
Даже хваленая закалка летунов, которой их еще в училище
подвергают… все это ерунда. Одно дело, когда сам идешь, знаешь, что будут твою
храбрость испытывать, к боли приучать… Совсем другое – сидеть в каменном
узилище, и никакого просвета, никакой надежды…
– Я боюсь, – сказал Марк. – Если Владетель… узнает Истинное
Слово…
Мы молчали, боясь вспугнуть этот всплеск откровенности.
– Однажды я с ним разговаривал, – глядя в пол, произнес
Марк. – Года три назад, не больше. Тогда Владетель сказал… что я был бы хорошим
принцем. Настоящим. Если бы еще немного жесткости взял в себя, а не мягкость…
как у мамы.
Я не считал его ни слишком мягким, ни недостаточно жестким.
Но откуда мне знать мерки Дома?
– Я даже старался, потом. Только не в этом дело. Тогда…
Владетель показал мне Слово. Свое. Вынул кинжал… тот, который теперь у тебя,
Ильмар. Подарил мне. А потом вдруг взял меня…
