Книга Я прав - вы заблуждаетесь, страница 71. Автор книги Эдвард де Боно

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Я прав - вы заблуждаетесь»

Cтраница 71

Хотя всякое правительство и учреждение гораздо более прагматичны, чем они готовы за собой признать, нам не нравится концепция прагматизма. С одной стороны, он подразумевает уклонение от общепринятого, «все дозволено» и анархию. С другой стороны, он предполагает обход правил, своекорыстное поведение и коррумпированность.

Имеется целый ряд возможных подходов к решению данной дилеммы. Один из них состоит в значительном увеличении числа имеющихся принципов. Если у нас будет более широкий диапазон принципов, может оказаться, что один из них способен преобладать над другим. Например, один базовый принцип может настраивать нас на развязывание войны, а согласно другому принципу — осторожного действия — нам следовало бы воздержаться. Принцип свободы самовыражения (отсутствия цензуры) может быть уточнен определенным тарифом, накладываемым на свободу самовыражения (например, налог в размере 5000 долларов за каждый труп на телеэкране). Уже существует и используется принцип ответственности, который при умелой постановке дела способен справиться с той же задачей.

Принцип справедливости может требовать, чтобы квартирный вор, признанный виновным в преступлении, получал срок, сравнимый с полученным другим вором, осужденным за такое же преступление. Новый принцип мог бы учитывать частоту совершения данного преступления. Если статистика показывает, что в этом месяце (или году) было зафиксировано гораздо больше квартирных краж, чем в прошлом месяце (году), срок должен быть гораздо длиннее. Это может показаться странным, но должен ли закон служить контрактом с преступником (в том смысле, что последнему «предоставляется» определенный срок в обмен за «предоставление» определенного преступления)?

Прагматичным могло бы быть назначение отбывшим внушительный срок заключенным определенной пенсии после освобождения, чтобы лишить их стимула вновь вставать на преступный путь, ведь статистика свидетельствует, что среди бывших заключенных очень много рецидивистов. Наши принципы в норме заставили бы нас с ужасом отшатнуться от такого поощрения греха. Так что же это за принципы? О чем идет речь? О наказании за преступление или о снижении преступности в обществе?

Следует ли нам иметь свободные принципы, которых нужно придерживаться очень строго, или строгие принципы, которых можно придерживаться с определенной степенью свободы? Честность — это строгий принцип, который мы применяем достаточно произвольно, особенно в отношении частичного восприятия в политике и прессе.

Есть еще один важный момент. Должно ли наше мышление быть движимым нашими принципами, или оно должно пребывать в согласии с нашими принципами?

Это две разные вещи, поскольку восприятие в обоих случаях разное. Начиная с принципа, мы способны воспринимать ситуацию только через призму данного принципа. Обращаясь к принципу после обдумывания ситуации, мы имеем шанс получить более широкое ее восприятие.

Следует ли нам быть прагматичными и в то же время заявлять, что мы руководствуемся принципами?

Закон — это вопрос принципов. Там, где закон кодифицирован (как во Франции), интерпретации позволяют определить принципы, применимые к каждому конкретному делу. В случае же законодательства, которое развивается вместе с новыми делами и новыми принципами (как в Великобритании и США), имеются органы вроде Верховного суда США, которые принимают решения по поводу принципов, например: является ли смертная казнь «жестоким и необычным наказанием»? Некоторые принципы носят общий характер, тогда как другие применимы только в отношении очень специфических обстоятельств. Определение невменяемости в уголовном праве, очевидно, является общим принципом (невменяемый человек не отвечает за свои поступки), но на практике сводится к подробному анализу обстоятельств (является ли человек, подвергнутый «промыванию мозгов» или находящийся в состоянии гипноза, невменяемым?).

Принципы нуждаются в использовании. Они существуют только тогда, когда мы говорим о них, верим в них и принимаем решения (даже непопулярные) с их помощью. Против жестких рамок и удобств, предоставляемых принципами, прагматизму как будто бы и нечего предложить. Мы можем, однако, ввести концепцию «подходит нечто чему-либо или нет», являющуюся сугубо зависящей от обстоятельств. Действие «подходит» обстоятельствам либо же нет.

Убивать невинных людей — это неправильно. Безумный человек невинен, коль скоро он не отвечает за свои поступки. Если бы безумный человек угрожал жизни других людей (грозился бы, к примеру, взорвать самолет), обоснованным ли поступком было бы убить этого человека? Ответ был бы тот же, что дают в случае самообороны, что само по себе является примером прагматического перекраивания базового принципа.

Важный момент здесь тот, что если мы определяем прагматизм как действие, которое «умещается в рамки» обстоятельств, тогда общепринятые принципы также являются частью обстоятельств. Речь, стало быть, идет не об обстоятельствах или принципах, а об обстоятельствах, включающих в себя принципы.

Философы Уильям Джемс и Джон Дьюи были выдающимися американскими теоретиками прагматизма. Однако мы никогда по-настоящему не исследовали вопросы его практического применения из страха, что это может привести к потере высоко ценимого нами ощущения моральной правоты.

Бюрократия

Бюрократия возникает, когда люди, собравшиеся вместе ради достижения какой-то цели и составившие некую организацию, меняют данную цель ради того, чтобы увековечить свою организацию.

Бюрократия — это классический случай лудекии. Игра, в которую играют все, постепенно набирает силу, а затем и процветает; характерными чертами ее являются стремление избежать любого риска, перекладывание ответственности, внутренние политические распри, создание каналов связей и так далее. Это ничем не отличается от лудекии (да и ничем не хуже ее), практикуемой в любой другой сфере человеческой деятельности.

Цель бюрократии в том, чтобы избегать ошибок. Хорошая работа бюрократической машины принимается как нечто само собой разумеющееся и редко замечается. Ошибки — вот где основная мишень для критики. Одна ошибка способна испортить жизнь бюрократу до конца его карьеры. В отличие от мира частного предпринимательства, где за ошибкой может следовать успех, здесь нет спасения. Существует много бизнесменов, которые теряли и приобретали состояния с циклической регулярностью.

Предположим, что у бюрократа появилась блестящая идея. Разве это не заслуживает похвалы? Могут спросить, почему была такая задержка перед тем, как она была наконец предложена. Возможно, могло быть сэкономлено большое количество денег, если бы она была реализована раньше. Предположим, что реализовать ее не представлялось возможным без последних наработок в компьютерной технологии. Неужели бюрократ опять не заслужил бы похвалы? Совсем необязательно. В некоторых странах автор идеи прослыл бы новатором, но не был бы выдвинут на руководящую должность, где нужен ортодоксальный человек (который никогда не допускает ошибок, но и не имеет идей).

Я однажды выдвинул предложение: любому бюрократу, который ликвидирует место своей работы, платить полную зарплату до выхода его на пенсию. Это может показаться абсурдным, но это не так. Зарплата платилась бы так или иначе в случае, если бы бюрократ продолжал занимать свое место. Однако если человеку теперь платят зарплату за ничегонеделание, все вспомогательные и сопутствующие затраты экономятся. Также этот человек был бы волен сначала занять, а затем ликвидировать еще одно рабочее место.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация