— Дюже ученые. Вот только часто спорят, аж до драки, — серьезно произнес воевода.
— А ты вели им обоим эту службу справить. Ежели к согласию придут, то можно брать девку, и тебе, и мне покойно будет.
На том и порешили. На следующий день вся Вологда и соседние поселения знали о царском указе. Несколько дней думали, а потом пошли. Русскую бабу морозами и дальней дорогой не испугаешь, а если ее ждет здоровый и крепкий корнем мужик, то вообще не остановить.
Князь Петр Шорин частенько захаживал на постоялый двор, где собирались женки. Вроде как с проверкой, а на самом деле любо было смотреть на бойких и красивых баб, что, не скрывая похоти, смотрели на него жарко и страстно. В такие моменты Петр вспоминал последнее видение и сравнивал. По всему выходило, что русские девки краше и бравшее тех, заморских.
3
Как-то вечером Вульф зашел с докладом.
— Княже, к вам тут стрелец с утра челом бьет. Я уж и так и сяк, а он все не идет. Говорит, дело государево, но врет, видимо, варнак!
— Просится, значит, веди! — произнес Петр, находясь под впечатлением девичьего очарования.
Вошел стрелец. Возраста старого, обмундирование потерто и сплошь в заплатах. Встал перед князем Петром, как пред воеводой, и слова не молвит.
— Раз пришел с государевым делом, то говори! — подбодрил его князь.
Стрелец глубоко вздохнул, решаясь, и молвил:
— Имя мое Окута Пылев. Есть у меня младшая дочурка, она еще девка. Хочу отправить ее в Сибирь.
«Видно, детей у тебя много, раз так порешил, да и десять рублей серебром — соблазн немалый», — подумал Петр.
— Княже! Бог дал мне под старость одну дочь. Но Боже упаси всех от такого, то — черт, а не девка. Малой била своих однолеток в кровь, за что пришлось увезти на хутор. Семнадцати годов нет, сбежала с хутора и сейчас с лихими людьми связалась. Слыхал про ушкуйников, что реками купцов да инородцев грабят? Надо ее изловить, прошу тебя. Двадцать рублей деньгами дам, только увези ее в Сибирь, подалее от греха. Брава девка, здорова, сам увидишь!
Речь стрельца позабавила князя Петра.
— Ушкуйники идут против государя и бивать их можно, но молвы о твоей дочери не должно быть, а то кто ее, воровскую девку, возьмет в жены. Никому, тем более воеводе, ни словечка! Втроем — ты, я и Вульф — справим это дело.
Князь Петр застоялся в дороге, тело требовало нагрузок и приключений, поэтому просьба стрельца пришлась по вкусу, тем более интересно: что за девка, которая может заставить отца заплатить два целковых!
Под предлогом рыбной ловли князь Петр взял у воеводы лодку и, переодевшись в купцов, втроем пошли вниз по реке. Спокойная река Вологда неспешно несла лодку, Вульф и стрелец, чуть шевеля веслами, ускоряли ее движение. Заросли ивы, склонившись над водой, закрывали прибрежные воды, и лодка двигалась в их тени. Вечерело, пристали к берегу. Тишина была такой, что князь Петр засомневался насчет ушкуйников. Народная молва уж сильно славила их лихость и отвагу, а тут тишина, покой. Но когда Вульф и стрелец Окута стали готовить ужин, а Петр хотел погрузиться в сновидения, пожаловали гости.
Разбойничий ушкуй подошел к берегу быстро, тихо и неожиданно. Из него выскочило человек десять и бросились на воображаемых купцов. Заблестели сабли, засвистели арканы. Петр сразу выделил в нападающих стройного юношу с нежным лицом. Стремительно напав, он сразу отсек его от остальных и мощным натиском загнал в овраг.
Разбойники, теснимые Вульфом и Окутой, почуяли засаду и, бросив своего, прыгнули в ушкуй — и были таковы.
Петр наслаждался фехтованием. Он сразу убедился, что перед ним девка. Рука слабая, прямого удара не держит, все норовит парировать под углом, да и фигуру ничем не скроешь. Но сколько ловкости, злости, отчаянья! Петр наступал. Сильными, жесткими ударами он нагружал ее кисти, и скоро сабля выпала из рук противника. Но воительница, не желая сдаваться, выхватила нож. Засвистел аркан, туго охватив ее тело, то постарался Окута. Плененный молодой ушкуйник пал на землю, шапка свалилась с головы, и всем предстали длинные девичьи волосы. Как пойманный зверь, приниженный, но по-прежнему опасный, сидела она на земле, опутанная арканом.
— Князь Петр! — произнес стрелец. — Вот моя дочь. Ее имя от крещения Дарья. Даю за ней два целковых приданого и молю тебя, увези ее в Сибирь, чтобы под старость лет мне позора не имать.
— Будет по-твоему, Окута! — произнес Петр. — А сейчас переоденьте девку в бабье платье и под замок, чтобы не сбежала.
Как хороша Дарья! Столько девичьей красоты, страсти, ненависти — рысь, тигрица не идут в сравнение. Крепко засела Дарья в голове Петра, но не в сердце.
На следующий день Петр сказал Вульфу:
— Дарью возьмем с собой. Будет стиркой заниматься да еду готовить. А еще нам нужен третий боец, и эта девка Дарья аккурат нам подходит. Научи ее фехтовать шпагой и метать малые бомбы.
— Воля твоя, князь, но пожалей животы наши, эта чертовка отравит нас. Я уж сам с харчами разберусь.
4
То же время, город Самарканд.
Тимур сегодня в сновидениях видел дорогу. Дорогу без конца и начала. Снег, кружась в воздухе, ложился на землю, его подхватывал ветер и гнал поземкой, наметая сугробы и засыпая лица ямщиков. Проснувшись, он приказал привести к себе Азизу, старую служанку, которую отправил на отдых, став наследником дядюшки Абдель ибн Арабшаха. Та проживала на окраине Самарканда, в небольшой лачуге. Сильные мира сего не любят заботиться о своих слугах, даже если обязаны многим.
Ждать пришлось очень долго, что привело Тимура в крайнее раздражение. Но всему бывает конец, вот и Азиза добрела до дворца. Слуги, что встретили ее у дверей, были крайне возбуждены, чем напугали старую женщину почти до смерти. По их словам получалось, что господин крайне на нее зол и велит сей же час отрубить ей голову. Поэтому, войдя в сад, где ее ожидал Тимур, и увидев господина, она пала на землю.
— Встань, Азиза, у меня будут к тебе вопросы, — произнес Тимур.
Они зашли в беседку, куда слуги подали чай и шербет. У Азизы подкашивались ноги. Она начала догадываться, что хочет услышать ее воспитанник. А восточный мужчина не терпит от женщин противоречия. То, что она тщательно скрывала многие годы, сначала по велению своей госпожи княжны Анны, потом дядюшки Абдель ибн Арабшаха, сейчас Тимур потребует открыть правду.
Тимур сидел, как подобает господину, в тени беседки и молчал, затем повелительно произнес:
— Расскажи, Азиза, все, что скрывали от меня все эти годы. Я велю это сделать, как твой господин.
Час расплаты настал, и Азиза, дрожа от страха, начала говорить о том, что все эти годы держала в тайне.
— Ваша мать, княжна Белогорских остяков Анна, подняла мятеж против русских и осадила сибирский город Березов, а мне велела похитить вас и увезти в Самарканд. Вас было двое братьев-близнецов, ты и Петруша. В дороге, ночью, налетели казаки, отбили Петра, а тебя мне удалось привезти сюда. Московские купцы, что бывали в Самарканде, расспрашивали о русском мальчике Тимофее, это твое имя православное. Я тогда сразу догадалась, что тебя разыскивают, и по велению Абдель-аки стали звать тебя Тимуром, как прадеда. Думаю, что твой брат Петр жив и живет в Московии у князя Черкасского. Это достойный человек и друг вашего отца, князя Василия Шорина.
