– А вы подумайте над этим вопросом, обсудите всё, проведите эксперимент. Через три дня жду доклада о результатах. На этом всё, мы, пожалуй, пойдём.
Сэнсэй и Анна направились вслед за ним. По пути из гарнизона в Администрацию Истомова всё ждала от Хрома хоть каких-то разъяснений, наконец не выдержала и собралась задать вопрос, но Сэнсэй, как всегда чутко определив её настроение, опередил:
– Саша, ты сейчас куда?
– В Администрацию, а потом домой. Скоро земля высохнет, опять настанет веселье. Надо успеть отдохнуть.
– То есть вы пока отдыхать будете? – вступила Истомова.
– Именно, а что такое?
– Да мне вот интересно: зачем вы про возможность исполнения приказов снежными людьми спрашивали?
– А вам что за дело, Анна Михайловна? – добродушно спросил Хром.
– Вот интересно, представьте себе.
– Аня, брось, всё ты прекрасно поняла.
– Мне кажется…
– А мне кажется, этот разговор у нас уже был с вами, Анна, – жёстко произнёс Александр. – И обсуждать тут больше нечего.
– Мне только непонятно, как вы собираетесь использовать эти живые существа с промытыми мозгами?
– А что тут непонятного? На юге нашли уголь, много угля. Его нужно добывать. Вот пусть и добывают, хоть жратву свою отобьют.
– Вы, наверное, ещё аборигенов захотите поймать, чтобы они в шахтах работали? И как же вы собираетесь это сделать?
– Не знаю, но как руководитель я должен работать на перспективу.
Анна, слегка ошарашенная спокойным и невозмутимым тоном Ахромеева, спросила, тоже тихо и проникновенно:
– Товарищ комендант, вот вы и правда считаете, что всё это нормально?
Александр вздохнул.
– Сказать вам, Анна, что я считаю? Вот этот Город, Колония. В ней живут люди. Мои люди. И за каждого колониста я убью сотню – нет, тысячу нелюдей. Столько, сколько потребуется. Вам понятно?
Анна силилась что-то сказать, но только ответила:
– Удачи!
Развернулась и ушла.
– Саш, я её догоню. Извини, – сказал Сэнсэй.
– Нормально всё. Успокой её. Это ты меня извини. Если хочешь, можешь вечером ко мне прийти. Вдвоём приходите.
– Хорошо, – Ярослав кивнул и бросился догонять свою возлюбленную.
Тем временем Таня, счастливая, прибежала к себе домой:
– Мама, я сдала! Ура! Ура!
И кинулась обниматься, потом они закружились по комнате.
– Представляешь, я сдала. У меня теперь разряд, а ещё меня назвали чуть ли не лучшей ученицей. Вот это здорово! Как мы заживём теперь, представляешь? Надо праздник устроить, Сашу позовём. Вот он рад будет!
– Как хочешь.
– Ох, мама, ты не представляешь, как я рада, как всё у нас здорово получилось. И всё благодаря ему. Мам, ты не представляешь, какой он, – проговорила Таня мечтательно. – И дети у него хорошие, мальчик и девочка, я тебе про них рассказывала. Такие милые. Может, они с Никиткой нашим подружатся, а?
– Не знаю, – холодно ответила Наталья.
– Ну ладно, я пойду позвоню, Сашу приглашу.
– Танюш.
– Что, мам?
– Ты тоже кое-что не знаешь об Александре.
– О моём Александре, об Ахромееве?
– Да, сядь, пожалуйста.
Таня послушалась.
– Ты ведь знаешь, что твой отец погиб?
– Зачем сейчас об этом вспоминать, мама?
– Нет, постой. Он погиб, но не на задании, а в штрафниках, на торфяниках. Его туда отправили за какой-то мелкий проступок, – Наталья с трудом сдерживала слёзы, взяла дочь за руку. – А отправил его туда не кто-нибудь, а твой Александр Ахромеев. Своего разведчика, чуть ли не друга. Максим пытался решить вопрос, но не получилось.
– Мам, ты что такое говоришь? Это неправда.
– Прости, доча, но это так. Твой Саша практически убил твоего отца. А теперь он… сама понимаешь.
– Скажи, что это неправда, мамуль, скажи, что это не так… Скажи!
Таня сорвалась на истеричный крик, вскочила с кресла, заходила по комнате.
– Нет, нет, не может быть. Как же?! Так не должно быть.
– Таня…
– Не говори ничего. Господи, как мерзко, как грязно. У нас всё было, а он… Почему ты мне не сказала?
По лицу девушки текли слёзы, она не рыдала, но слёзы лились ручьём.
– Таня, я не могла.
– Конечно. Я же сначала выбила всё что нужно у него, а теперь всё: проблемы решены, я больше не нужна. Спать мне ни с кем не надо.
– Дочка, не надо так говорить.
– Не подходи ко мне! Ненавижу тебя и его тоже ненавижу! Комендант, насильник! Вас всех ненавижу! Всех!
Таня выбежала из дома.
В квартире Хрома раздался звонок, комендант открыл дверь. На пороге стоял Сэнсэй.
– Аня не придёт? – просил Хром.
– Нет, должна зайти. Задержалась немного. Сам понимаешь: женщины…
– Понимаю, заходи.
– Ты не держи на неё зла. Она натура тонкая, на всё болезненно реагирует. Один в квартире?
– Да, Оля с детьми гуляет.
– Понятно. Будешь?
Сэнсэй ловким движением руки извлёк из рукава бутылку «Мартеля».
– Ух ты! Буду. А Аня как же?
– У меня для неё «Амаретто» есть.
– Ничего себе! Ты прямо фокусник сегодня.
– Ну так и миротворец заодно.
Хром фыркнул.
– Знаешь, Слава, все знают, как надо, все знают, как правильно нужно жить, что хорошо и что плохо. А что делать, чтобы спасти Колонию, никто не знает. Могут только морализаторствовать и рожу кривить: как всё жестоко и неправильно. Это я не про Аню, Слав, она девочка хорошая и искренняя, кроме неё полно лицемеров всяких и трусов.
– Бремя руководителя, терпи. Ну, будем? – Сэнсэй поднял рюмку.
– Давай.
Разведчики отведали коньяка.
– Ммм… а неплохо, – заметил комендант Города. – Прям как настоящий.
Алкогольные напитки, гордо именовавшиеся в Колонии «коньяком» и «амаретто», делались на Большой Земле из ароматизаторов, эмульгаторов и прочей химии с небольшим добавлением натуральных компонентов и доставлялись через Проходы в виде сухих смесей. А уже в Колонии их мешали с порошками из местных желудей, берёзовых почек и вообще всего, что могло иметь вкус, затем разбавляли водой и спиртом, а на выходе получали вполне сносный напиток, который можно пить. Ну или травить им тараканов. Да и для дезинфекции он тоже подходил.
