Опять раздался дверной звонок.
– О, Аня пришла, пойду открою, – сказал Хром.
Аня действительно пришла, только рядом с ней стояла Таня, необычно собранная и сосредоточенная. Аня рядом с ней выглядела несколько растерянной и озабоченной.
– Привет, Ань, Слава уже тут. И хорошо, что ты, Таня, пришла. Как аттестация на разряд?
– Сдала. Я пройду?
– Молодец. Проходи, конечно.
В руках Таня держала туго набитую кожаную сумочку. Аня и Таня разделись, заклинательница внимательно наблюдала за юной девушкой, но Хром, вопреки своему обыкновению примечать каждую мелочь, не обратил на это внимания.
– О, какие люди, – воскликнул Сэнсэй и сразу умолк, потому что, в отличие от Хрома, сразу почувствовал состояние Тани и своей возлюбленной.
– Ну присаживайтесь. Слава, ты Таню, полагаю, знаешь, а с Аней они уже, как я понимаю, познакомились. Сейчас я буду гостей угощать.
Таня всё с тем же безжизненным лицом запустила руку в сумку, достала из неё жестяную банку, поставила на стол, потом ещё одну. И так четыре штуки.
– Это к столу? – с улыбкой спросил Хром.
– Нет. Это я тушёнку украла на Восточном рынке. Расстреляй меня так же, как отца.
Хром вмиг изменился, будто ему нанесли смертельный удар. Плечи опустились, спина сгорбилась, в глазах погас огонь, а лицо стало бледным.
– Мать сказала? – спросил он.
– Да, а почему ты не сказал?
– Я думал, так лучше будет, да и не получилось у меня, извини, – мёртвым голосом ответил Хром.
– А что у тебя получилось, а? – Таня уже не говорила, а плакала, срываясь на крик: – Что?! Ну чего ты ждёшь, расстреляй меня?! Убей, как отца! Ну!
– Послушай, девочка!
Хром молниеносным движением схватил Таню сзади за шею, она попыталась вырваться, но не вышло. В глазах Хрома теперь плескалась ненависть.
– Послушай, девочка, твой отец был вором и предателем, хоть и хорошим солдатом. Он получил по заслугам, хоть мне и жаль, что он погиб. И если бы у меня была возможность повернуть время вспять, я бы отдал точно такой же приказ. Понятно?!
Таня, обескураженная, сперва застыла, а потом закричала:
– Так расстреляй и меня! Чего ты ждёшь?! Стреляй!
Она ударила Александра по лицу. Первую пощёчину он принял открыто, от второй, отпустив девичью шейку, закрылся блоком. Таня вскрикнула от боли, схватилась за ушибленную руку.
– Прости, милая, надо было тебе всё сразу рассказать.
– Ненавижу тебя, ненавижу! – плача, выкрикнула Таня.
Баюкая ушибленную руку, она осела на пол и, закрыв лицо руками, продолжила плакать. Тихо так, почти неслышно, изредка вздрагивая.
– Успокойте её, – попросил Хром Аню и Сэнсэя, а сам отправился на кухню.
Замер, глядя в окна, выходившие на Северные Развалины. Их вид в точности соответствовал тому, что творилось у него в душе. Серость и безжизненность.
Хлопнула входная дверь, в кухню вошёл Сэнсэй:
– Она ушла. Аня её увела, думаю, успокоит.
– Хорошо. Спасибо тебе.
– Не переживай, Хром, ничего плохого ты ей не сделал. Она поймёт со временем. А там, как ты захочешь.
– Спасибо за совет, – буркнул Хром.
– И если тебе это важно, я считаю, что ты прав. И с Баюном. И вообще.
Хром обернулся, поймал взгляд зелёных глаз Сэнсэя и только склонил голову в коротком поклоне.
Часть III
Дети прорыва
Пролог
15 лет спустя
Александр Ахромеев вспомнил тот первый бой с нелюдями. И другие бои. Все до единого. И свои поступки: бесчестные, если измерять их согласно всем нормам человеческой морали, и абсолютно оправданные с точки зрения борьбы за выживание Колонии. Он тогда был уверен, что поступает правильно. Да и сейчас в общем-то тоже. Колония живёт и развивается, дети его выросли. Тогда почему же ему так стыдно и так страшно от поступка его дочери? Разве не он сам, Александр, воспитывал и развивал в детях то, как следует относиться к своей Колонии? Есть свои, а есть чужие. За своих надо умирать, а чужих – уничтожать. Всех. Безжалостно.
– Ты сам убивал детёнышей нелюдей, что тут такого? – спросил сын Виктор три дня назад.
Спокойно спросил, без вызова и агрессии. Александр хотел ответить:
«Я их не убивал, – хотел ответить Александр, – я их просто оставлял в лесу».
Но слова застыли в горле, показались глупыми и бесполезными. Сын был искренен в своём заблуждении и правда не понимал, поэтому и спрашивал: почему нельзя? И как ему объяснить, что просто нельзя – это нехорошо, так не делают. Когда, оказывается, делают, и на этом основана жизнь всей Колонии. Виктору пятнадцать лет, он прекрасно подготовленный боец, почти воин. На его счету уже есть жизнь – человек-разбойник, которого он убил в лесу ножом. Лике вообще скоро семнадцать, она уже год как совершеннолетняя по законам Колонии. Воспитывать их поздно. Они выросли. Как им теперь объяснить, что нельзя… нельзя!!!
– Господи, я не знаю, – отчаянно сказал Александр в темноту.
Залязгали ключи, открылась дверь.
– Пап, ты тут? – послышался голос сына.
– Да, Витя, заходи, – ответил старший Ахромеев и потянулся к выключателю.
Зажёгся свет, в дверях зала виновато стояла Лика. Из-за её плеча тревожно наблюдал за всем Виктор.
Александр грустно улыбнулся. Он отчётливо вспомнил, из-за чего произошла ссора с детьми, дороже которых у него не было никого в обоих Мирах.
1. Облава
Треск рации, лай собак, далёкий стрёкот автоматов. Виктор, возбуждённый, стоял на валуне, внимательно вслушиваясь в звуки, раздававшиеся из «зелёнки». Александр удовлетворённо за ним наблюдал.
Да, его сын взбудоражен, ему хочется туда, в гущу охоты, но он держит под контролем свои чувства.
Александра позвали на очередную облаву как консультанта и из уважения к его былым заслугам. Ранняя осень ещё не окрасила листву во все цвета радуги, да и денёк сегодня выдался на редкость солнечным и жарким. Прямо лето. Разведчики засекли стадо снежных людей, забредшее слишком глубоко на территорию Колонии, вот и решили провести небольшую облаву раньше обычного.
– Они пойдут вот сюда, – уверенно сказал он, – не в болота, а на северо-запад. Надо обработать из миномётов квадрат восемь и отпугнуть их в этот удобный распадок. Зажать там – и дело с концом.
– А если не испугаются? – спросил Илья Говоров, руководитель облавы, для которого это была вторая серьёзная операция.
