— А можно на нем поставить камеру, чтобы смотреть с высоты, как птицы? — спросил мальчишка.
— Можно, — ответил Покровский, помогая Даньке стравливать бечевку. — Вот только зачем?
— Сверху многое видно. Например, я смогу увидеть папу на прогулке в тюрьме.
Юра поджал губы, не нашелся сразу, что ответить, а потому указал на коршуна:
— Давай его попугаем, — он перехватил бечевку у мальчика и завел воздушного змея в хвост птицы.
Коршун из преследователя мгновенно превратился в преследуемого. Отчаявшись отвязаться от неожиданного цветастого врага, он сложил крылья, камнем полетел к земле. Перед самыми верхушками деревьев вновь распростер крылья, взмыл.
Юля с Наташей сидели на террасе, пили кофе.
— Ваши мальчишки неплохо ладят, — заметила Обухова.
— Я так благодарна, что вы пригласили нас пожить у себя на даче, — произнесла Прудникова. — В городе я бы не знала, что делать. Мы недолго будем вас напрягать. Скоро вернемся в Чехию.
— Не думаю, что вы хотите быстро туда вернуться. Живите, сколько будет нужно. Вы меня абсолютно не напрягаете. Извините, конечно, но я слышала, как вы говорили своему Юрию, что не верите в смерть брата, — осторожно подошла к теме, которая ее очень интересовала, Наталья.
Юля напряглась.
— Вы считаете меня сумасшедшей?
— Абсолютно нет, — улыбнулась адвокат. — Дело в том, что и мне многое кажется странным в обстоятельствах его гибели.
И Обухова толково, как всякий хороший юрист, выложила все свои сомнения. Начала с абсолютно шитого белыми нитками обвинения в хранении детской порнографии на нетбуке. Последней точкой в ее списке было то, что капитан внутренней службы СИЗО, где ожидал этапа Илья, «имел неформальные связи с очень высокопоставленными чинами из ФСИН, замешанными в масштабном преступлении». Именно так обтекаемо пока и выразилась Наталья. Она еще не решила, стоит ли посвящать Юлю в подробности дела.
— В таком случае просматриваются два варианта, — подытожила Обухова. — Илью или же убрали, поскольку он знал слишком много. Или же он понадобился кому-то на свободе.
— Он ничего особенного не знал. Он жив. Вы хотите его найти?! — воскликнула Юля.
— Кое-что я уже делаю, — уклонилась от прямого ответа Наталья.
— Я хотела бы вам помочь, — подалась к Обуховой Юля Прудникова. — Мой Юра очень талантливый компьютерщик. Он многое может сделать. К любой камере наблюдения подключиться, взломать любую систему компьютерной защиты. Войти в базу данных, вскрыть переписку.
— Я подумаю, — пообещала Наталья.
На дачном проезде появился грибник. Высокий мужчина шел с плетеной корзинкой в руке, в накинутой плащ-палатке. Капюшон закрывал лицо. Он немного постоял на краю поля, вглядываясь в воздушного змея, глянул на дачу, а затем свернул к лесу.
Прудникова приложила руку к сердцу, а затем сорвалась с места.
— Вы куда? — бросила ей вдогонку Наталья.
— Я сейчас вернусь, — Юля уже сбегала с крыльца.
Фигура в плащ-палатке уже мелькала среди деревьев.
— Погодите! — крикнула девушка.
Грибник не обернулся, ускорил шаг.
— Подождите же! — Юля, выбиваясь из сил, бежала.
А вот грибнику удавалось уходить от нее быстрым шагом. Перед густыми зарослями мужчина еще раз обернулся, как показалось Юле, неопределенно махнул ей рукой, будто прощался, а затем, пригнувшись, исчез в густых зарослях.
Прудникова раздвинула руками ветви, вгляделась в сумрак лесной чащи. Вдали затихал хруст веток.
Подоспевшая Наталья тронула Юлю за плечо.
— С вами все в порядке?
— Это был он, — прошептала Юля.
— Если человек не хочет, чтобы его нашли, сделать это очень трудно.
14
Борис Аркадьевич вошел в квартиру бесцеремонно. Без звонка открыл дверь своим ключом.
— Трудно было позвонить по мобильному? — не слишком довольно проговорил Илья, выйдя из комнаты в прихожую. — Я мог и отойти. Уговора не было дома безвылазно сидеть да вас ждать.
Борис Аркадьевич несколько надменно улыбнулся, давая подобной улыбкой понять, что ему наверняка известно, дома ли Прудников или куда-то ушел.
— Во-первых, здравствуйте, — продолжая улыбаться, произнес Борис Аркадьевич.
— Проходите, раз пришли, — Илья отступил в сторону, пропуская то ли гостя, то ли хозяина своей временной квартиры.
Визитер сел к журнальному столику, по своей странной привычке тут же перешел на «ты»:
— Отлично сработал, — подмигнул он биатлонисту-снайперу.
— Я, за что ни берусь, делаю это основательно, — ответил Илья. — А чего не умею делать, то — побоку.
— Не прибедняйся, — хмыкнул Борис Аркадьевич. — Доказал свою полезность делу, смело смотри в глаза. Вот тебе гонорар за работу.
Он положил на стол конверт. Не слишком пухлый, но и не тощий. Прудников к нему пока не притрагивался.
— За два заказа? Но это так, уточнение. О деньгах мы не договаривались, — сухо заметил он.
— Ну и что? — пожал плечами куратор киллера. — Любая работа должна оплачиваться.
— Я соглашался отработать то, что вы из тюрьмы меня вытащили. Долг я отдал. Или это только часть долга?
— Тюрьма, зона — дело прошлое. К тому же преодолеть тюремные стены — еще не значит оказаться на свободе. Мне нужен не просто послушный исполнитель, а человек, который не подведет. Я же знаю, о чем ты думаешь.
— Ну и… — прищурился Прудников.
— Во-первых, ты опасаешься, что сделаешь еще несколько удачных выстрелов и станешь ненужным. Мол, уберут тебя самого без пыли и шума.
— Есть такое, — согласился Илья.
— А во-вторых, в свете предыдущего, ты склоняешься к мысли, что неплохо бы было меня, твоего куратора, прикончить еще раньше да рвануть на все четыре стороны.
— И такое есть, — согласился Илья. — Все логично.
— Ты хочешь жить, и я хочу. Закон природы, — Борис Аркадьевич забарабанил пальцами по краю стола, а затем щелчком двинул конверт к Прудникову. — Мы в одной связке. Решат убрать киллера, уберут и куратора. Вы бизнесом раньше занимались? — почему-то вновь перешел на «вы» куратор.
— Думаю, вы знаете, что — нет. Не мой профиль.
— Тогда проведу небольшой «ликбез», чтобы вы поняли ход моих мыслей и сами стали думать в правильном русле. Большинство людей ошибочно думает, что им платят за сделанную работу или поставленный товар, услугу.
— А за что же тогда? — выказал хоть какую-то заинтересованность Илья.
— Форменное заблуждение, которое абсолютно не соответствует истине. В бизнесе существует золотое правило — платить только за перспективу. Если настоящий бизнесмен уверен, что человек ему никогда больше не понадобится, то зачем он станет ему платить? Я вас спрашиваю?
