— А что наша трусливая королева?
— Ее величество, — ответил я, — запланировала удержать свою армию до момента, пока Антриас не ввяжется в сражения в самой Дронтарии, а затем ударить ему в спину.
Он сказал с удовлетворением:
— Хорошо, чисто по-женски! В спину мерзавца… Но что королева хотела бы от меня?
— Победа будет полнее, — сказал я, — если армия Антриаса прибудет к границам Дронтарии голодной и с отощавшей конницей. Идеальный вариант, если ваши конные отряды пройдут впереди армии, забирая все запасы продовольствия и сжигая сено, а когда Антриас начнет высылать в стороны отряды фуражиров, то уничтожать их на месте грабежа.
Он кивнул.
— План разумный.
— В идеале, — сказал я, — вообще лишить Антриаса обоза. Он человек пылкий и увлекающийся, может пойти ускоренным маршем, чтобы поскорее вырвать победу, потому обоз неизбежно отстанет.
Он снова кивнул, лицо оставалось серьезным и озабоченным.
— Да, шансы есть. Однако я не понял…
— Да все вы поняли, — сказал я дружеским тоном. — Конечно, вы не в королевской армии и указаниям ее величества не подчиняетесь. А на призыв к патриотизму и защите королевства вам наср… Какая разница, кто на троне?
Он возразил:
— Для нас — большая! На троне должна сидеть принцесса Адрианна.
— За принцессу Адрианну вы бы сражались, — согласился я, — а за королеву Орландию нет, это понятно. А как насчет королевства Нижние Долины?… Ха, ну и лицо у вас!.. Даже не поняли вопроса? За королевство тоже можно сражаться, как и за все на свете. К примеру, за оброненный дамой платок.
Он криво ухмыльнулся.
— Верно, можно. Но я не буду.
— Я бы тоже не сражался, — согласился я. — Границы постоянно двигаются, и мне все равно, кто король, если я того короля не вижу и не слышу. Но ее величество, понимая, что имеет дело с практичными людьми, а не прекраснодушными мечтателями, поручила мне поговорить о деловой стороне вопроса.
Он насторожился, допил вино и покачал головой, когда я взялся за ручку кувшина.
— Мне достаточно. Кто много пьет, тот плохо воюет.
— Золотые слова, — согласился я.
— Вы тоже пьете мало, — заметил он.
Я улыбнулся.
— По той же причине. И так, если сделаете то, о чем мы говорили, то и общественное мнение глердов и всего двора переменит о вас мнение, и ее величеству гораздо легче будет даровать вам и вашим людям амнистию.
Он нахмурился.
— Всего лишь всемилостивейшее прощение?
Я покачал головой.
— Расскажу вам о пирате Моргане в нашем далеком королевстве, который грабил корабли, за поимку королева обещала огромные деньги, но всему королевскому флоту не удавалось его уничтожить, и тогда она приняла поистине гениальное решение…
Он спросил с интересом:
— Какое же?
— Она дала ему высокий титул и назначила наместником крупнейших островов в своей империи. Бывший разбойник сразу стал одним из знатнейших людей империи. Его дети заняли важные посты в государстве, а награбленные богатства создали целую империю Морганов, богатейшего клана… Это я к тому, что наша королева совсем не дура, как вы уже поняли. Но ей для вашей легализации нужен повод. Понимаете? Морган не просто стал наместником, а уничтожил пиратство, сделал тот нищий край богатым и процветающим, что увеличило не только его богатства, но и его репутацию как умелого правителя. Потому знатнейшие люди королевства так старались породниться с ним!
Он задумался, наконец покачал головой.
— Я принц… и никакой другой титул меня не устроит. Королеву Орландию я не признаю королевой, так как ее отец хотел отдать трон Адрианне.
Я ощутил горечь поражения, сказал быстро:
— Я вас прекрасно понимаю, принц!.. Но вы политик, а не просто крепкий мужик с мечом в руке! Вы просто обязаны идти на культурные компромиссы для достижения своих главных целей!
Он буркнул с тоской:
— Да что вы знаете о моих главных целях…
— Ничего, — признался я. — Но вы не сделаете к ним шаг, если не рассмотрите нашу ситуацию со всех сторон, даже сбоку, хоть это и бесстыдно. И если не увидите моменты, где можно уступить, а где нужно стоять на своем! Вся жизнь — компромисс, так уж кем-то задумано. Кстати, вторгаясь в Нижние Долины, король Антриас наносит ущерб и оскорбление и Адрианне!
Он поднял голову, в глазах мелькнули огоньки.
— Андрианне?… вообще-то да, это ее королевство…
— А компромисс может быть в том, — сказал я, — что вы можете принять из рук королевы титул глерда, но не отказываться от своих прав на титул принца!..
Он посмотрел с подозрением.
— А разве это не будет считаться изменой?
— Измена, — пояснил я, — когда вооруженное восстание, мятеж, заговор. А так вон герцог Хоткингард претендует на трон, герцог Тархантер и еще какие-то хмыри, как я слышал, уверены, что на троне должны сидеть они, как последние потомки каких-то древнейших королей… которые не то были, не то придуманы, не то просто песни…
Он задумался, я перевел тихонько дыхание, чувствуя, что подбросил в огонь сомнений вязанку хороших сухих дровишек, как та святая простота, что пожертвовала с трудом собранную вязанку хвороста в огонь для Гуса.
— Обретя легальность, — сказал я, усиливая нажим, — вы сможете вербовать в свои сторонники не только неграмотных крестьян, но и вельмож!
Он криво усмехнулся.
— Сюда в лес?
Я посмотрел свысока.
— Вы еще не знаете, что столица еще тот лес!.. А королевский дворец — самая дремучая чаща. И хищники там ойой, лесным волкам с ними лучше не встречаться…
Он встал, с шумом отодвинув стул, заходил взадвперед по комнате. Мне показалось, что старается вернуться в образ злого и решительного вожака разбойников, беспощадного и уверенного в своих силах.
— Этот вопрос отложим, — сказал он наконец. Остановился и посмотрел на меня злыми глазами. — Нужно подумать, я не решаюсь заглядывать так далеко вперед.
— Хорошо, — сказал я, — а как насчет армии Антриаса?
Он сказал резко:
— Дойдет до Леггинга, это городок примерно в середине Нижних Долин, там мы его и встретим. Если обоз отстанет, отобьем. Все попытки раздобыть провизию в селах будем пресекать.
— А еще можно тревожить по ночам, — подсказал я, — поднимая шум и делая вид, что идете в атаку. Пусть спят в доспехах и с мечами в руках. Утром из них будут никакие воины… Хорошо, принц! Откланиваюсь.
Он спросил удивленно:
— А погулять с нашими орлами? Вы, глерд, как мне кажется, не совсем уж придворный.
