Я сказал властно:
— Стой и не дрожи!.. Где сиятельная герцогиня?
Она указала дрожащим пальцем:
— Вон туда… Вторая дверь направо…
— Иди, — сказал я, — насиловать пока не буду.
Она, уже оправившись от испуга, сказала кокетливо:
— Уж и помечтать нельзя!
— Фицроя на тебя нет, — ответил я и пошел искать вторую дверь налево. С той стороны двери доносится строгий голос Эльжбетты, я прислушался, постучал.
Голос прервался, через некоторое время донеслось:
— Открыто!
Я распахнул дверь и вдвинулся, держа на лице приятную улыбку. Эльжбетта вскочила, а песик перед нею, напротив, припал пузом к ковру и уставился на меня большими и блестящими, как пуговицы, глазами, не зная еще, рычать или начинать подлизываться.
— Вы?
— Ваша светлость, — ответил я с поклоном, — я считал дни и недели, когда же наконец увижусь с вами! Мне казалось, прошли годы…
Она промолвила:
— Глерд, прошли всего сутки… или больше?… Но… почему вы здесь?
— Сгораю от страсти, — объяснил я. — Да и вообще, герцогиня… Мы будем считать себя обделенными жизнью, если не устроим некоторое безобразие, что украшает жизнь. На самом деле нет же ничего порочного, верно?… Я самец, вы самка… Ну чего нам притворяться?… О, да тут и диван какой шикарный!.. Позвольте я вас проведу к нему…
Она опустилась на диван, но отодвинулась, вид неприступный.
— Глерд…
— Герцогиня, — сказал я, — неужели вы думаете, что я принял замок и те земли просто так? Из жадности?…
— А что еще могло вас здесь заинтересовать?
— Вы, герцогиня.
Она насмешливо прищурилась.
— Простите?
— Я воспылал к вам страстью, — пояснил я скромно. — Представляете?
— Не представляю, — ответила она. — Вы мне показались вполне разумным человеком.
Я вздохнул.
— Герцогиня, вы не ошиблись. Я в самом деле не дурак, вы прямо в точку. И как скучновато среди дураков… И когда я увидел вас…
Она сказала с иронией, но улыбаясь:
— Ахах, ну прямо вот так сразу.
— Представьте себе, — заверил я. — Ну такой вот я извращенец. Все ищут богатых, а я мечтаю об умной… И когда уже и мечтать бросил, ну разве что ночью, во сне чего только не напридумывается, как вдруг вас увидел!
Она продолжала улыбаться, рассматривая меня очень внимательно, как диковинного жука.
— И тут же признали меня умной?
— Сразу же, — заверил я. — Кто увидит только вашу стать, вашу изысканную грудь…
Она сказала с мягкой улыбкой:
— Глерд, эту часть пропустите.
— Хорошо, — ответил я, — и ваши крутые бедра…
— И это пропустите, — посоветовала она.
— Как скажете, — ответил я со вздохом, — хотя хотелось бы поговорить о таких приятных вещах. И о заднице, значит, нельзя?
Она посмотрела чуть строже.
— Глерд… я думала, мы уже договорились, когда вы о бедрах…
— А-а-а, — сказал я понимающе, — значит, просто разные термины. Я различаю бедра и задницу, а раньше, как помню, все это входило в понятие «бедра». В общем, герцогиня, как умная женщина, вы же меня понимаете…
Она проговорила с той же снисходительной улыбкой:
— Да, глерд, я вас тоже нахожу очень умным и хитрым человеком, что возбуждает мое женское любопытство. Однако же вы не учитываете, что в подобных делах, как я слышала, впереди длинный ритуал обхаживания и уламывания женщины, которую мужчина намерен обольстить… и я такие ритуалы прекращала в самом начале.
Я подумал, посмотрел ей прямо в глаза.
— Герцогиня… Как вы правы, как вы правы… В самом деле, на хрена нам этот ритуал? Если мы в самом деле умные?… И если между нами в самом деле нечто такое… даже не подберу слов… голова перестает мыслить…
Глава 8
Она попыталась высвободиться, но от растерянности и неожиданности того, что снова обрушилось на нее, не сумела ни слов отыскать нужных, ни воспротивиться, я уложил ее и, как голодный паук на толстой сладкой молодой мухе, насытился так, что просто воспарил, а она дождалась, когда я слезу, медленно села и опустила задранное почти до горла платье.
— Глерд, — проговорила она смущенно, но голос ее креп с каждым мгновением, — это нужно прекратить… Мы не должны так поступать…
Я залюбовался, она считается уже выбывшей из разряда молодых женщин, так как в нем уже ее дочь, но до чего же волшебно играет румянец на ее нежно-белых щеках, как дивно блестят ее крупные глаза!
— Герцогиня, — сказал я, — вообще-то я прибыл к герцогу для знакомства. Мы соседи, я все-таки, благодаря вам, принял земли Медвежьего Когтя, как и его замок. Теперь нам предстоит познакомиться ближе.
Она отшатнулась.
— Еще ближе? Вы на что намекаете?…
— Герцогиня, — заверил я. — Я говорю о том, как это должно выглядеть в глазах общества, это же вас интересует?… А мое сердце уже у вас под ногами.
Она слегка успокоилась, дернула за шнур, далеко за стеной прозвенел звоночек. Дверь распахнулась, появился сгорбленный старик с неопрятными седыми волосами.
— Вели подать вина и сладостей, — велела герцогиня, взглянула на меня и добавила: — Но сперва жареного мяса. Можно птицу!
Старик поклонился и переступил порог обратно, плотно закрыв за собой дверь.
— А как, — проговорила она негромко, — прежние хозяева?
— Глерд Гурлей? — спросил я. — Он умер, увы. Говорят, хорошим был человеком.
— Это я знаю, — проговорила она. — Но там поселились, поселились…
— Кто-то был, — ответил я с небрежностью. — Пришлось похозяйствовать. Кого-то немножко убил, остальные признали мои права и свои обязанности. У меня всегда так: у них обязанности, у меня права.
Вошли двое слуг, на столе появился кувшин из серебра, чаши тоже серебряные, тончайшей работы и с настолько сложной изысканной гравировкой, что я засмотрелся невольно, выдавая провинциала.
Еще двое внесли вкусно пахнущие блюда, молча и степенно расставляли все на столешнице. Мы молчали оба, но едва за ними закрылась дверь, герцогиня сказала строго:
— Глерд, я очень примерная жена… и не хочу, чтобы подобное когда-либо повторялось!
— Я тоже, — согласился я. — Хотя я не совсем примерная жена, но готов, чтобы подобное не повторялось… Хотя нет, уже не готов… и с каждой минутой менее готов…
Она чуть повысила голос:
— Глерд!
