Фицрой спросил опасливо:
— А что… нужна обязательно?
— Еще как! — воскликнул я. — Без преступности нет прогресса! Как технического, так и социального.
— Ух ты…
Я пояснил:
— Ни одно королевство не может считаться культурным, если не знакомо с пиратами или корсарами…
— Несем культуру в массы? — спросил Фицрой приподнято.
— С песнями, — согласился я. — Гордо и самоотверженно. Когда приблизимся на расстояние выстрела из лука, держитесь поближе к укрытиям. Если заметите Что-то угрожающее, прячьтесь.
Фицрой взял у меня прицел, долго рассматривал добычу.
— У них пятеро с арбалетами, — сообщил он. — Пока держат у ног, но долго ли поднять…
— Готовьтесь укрываться, — повторил я. — Не хотелось бы терять даже разинь. Все-таки свой дурак дороже чужого умного.
Когда корабли неспешно сблизились на расстояние, с которого можно перекрикиваться без риска охрипнуть, я заорал:
— Эй там!.. Мы из королевства Гаргалот!.. Объявляем это море именем короля его величества короля Фицроя Первого Ужасного нашим!.. Спустите парус, соберите ваши товары, мы их реквизируем во имя гуманизма и либеральных ценностей.
Люди у борта слушали в недоумении, а их капитан прокричал:
— Вы что там за идиоты?… Это море принадлежит королевствам Пиксия и Гарн.
— Отныне, — крикнул я требовательно, — только Гаргалоту!.. Спустить парус!
Капитан прокричал:
— Идиоты! Наш корабль принадлежит великому королевству Гарн! И всякий, кто посмеет даже косо посмотреть в сторону нашего флага, будет уничтожен…
— Хорошо, — ответил я, — и это оскорбление на общий счет нанижем…
Я соединил кулаки с возникшими в них рукоятями пистолетов, напрягся в ожидании отдачи, указательные пальцы начали с равными промежутками нажимать на спусковые скобы.
Расстояние великовато, первым вскрикнул и ухватился за плечо расфуфыренный франт, стоящий в шаге от капитана слева, вторым вскрикнул и согнулся пополам глерд он него справа, тот все еще не понимал, что происходит, посмотрел на одного, на другого, и тут две пули ударили его в плечо и в живот.
Я прекратил стрельбу, крикнул:
— Сдавайтесь!
Арбалетчики то ли услышали чью-то команду, то ли по своей инициативе приложили приклады арбалетов к плечам.
Фицрой присел за бухтой толстых канатов, кто-то пригнулся за бортом, но двое закричали от боли и страха, пронзенные массивными арбалетными болтами.
Я тоже было присел, но едва болты просвистели над головой, стиснул челюсти и, приподнявшись над соседней с Фицроем бухтой, открыл стрельбу по арбалетчикам, им еще долго перезаряжать, затем по столпившимся у борта людям с оружием в руках, по всему, что не удирает и не прячется.
Корабли сближаются медленно, я торопливо стрелял и стрелял, теперь уже бью почти без промаха, и все больше людей на той стороне роняют оружие и хватаются за раненые места.
На палубе там наконец опустело, если не считать распластанные трупы. Борт нашего корабля наконец сухо ударился о чужой, я заорал:
— На абордаж! Это значит, убивать и грабить!.. Я пришел улучшить мир! Да здравствует цивилизация и свобода!..
Гвардейцы, широко размахнувшись, зашвырнули на чужой корабль веревки с металлическими крюками на концах, как я указывал на учениях, острые концы захватили чужой корабль за борт, и даже Фицрой бросился помогать тащить к себе изо всех сил добычу.
Вторая бригада уже наготове с перекидным мостиком, и как только стукнулись бортами, отрепетированно перебросили широкие сходни и на захваченное судно ринулись радостно орущей толпой.
Я старался все замечать и ничего не упускать, ошибка может стоить жизни, но пока что все как нельзя правильно, хотя вроде бы что правильного, когда убивают и грабят, но, с другой стороны, так совершенствуется человеческое общество на пути прогресса и развития и даже улучшается генетическая генетика.
Резня была удручающе короткой, уцелевших сдавшихся усадили вокруг мачты, всего шестеро, раненых добили и бросили за борт, слишком уж я разжег праведное пламя гнева на Пиксию и Гарн, душителей и угнетателей Дронтарии.
Фицрой сказал виновато:
— Извини, не получилось всех перебить! Эти сразу бросили оружие и легли на палубу… Ну не могу я бить безоружных, да еще лежачих…
Я сказал с неловкостью:
— Да все понимаю, сам не успел разжечь в себе злость на полную. Только начал, и тут все кончилось.
— Что с пленными делать?
— Не знаю, — ответил я. — Сейчас решим в рабочем порядке.
Все шестеро не выглядят военными, да и ни к чему они на торговом корабле, и вроде бы не торговцы, но я сразу же заявил со зловещей ноткой в голосе:
— Отвечать кратко и точно, как в армии и принято. Кто такие, куда плывете, с какой целью. Вот ты, ушастый. Отвечай!
Мужик с оттопыренными ушами вздрогнул, сказал торопливо:
— Работал младшим управляющим у глерда Кунантиса. Плыл в земли глерда Вернера, он поставляет нам лес, а я должен был оценить качество и запасы, а то, бывает, сырой поставляют…
— Хорошая работа, — одобрил я. — Специалист, значит. А ты, борода?… Кто, кого, куда, зачем?
Бородач сказал в испуге:
— Я закупил оборудование для оружейной мастерской. В Пиксии они лучшие, но в Гарне их требуется больше.
— А почему не через Дронтарию? — спросил я. — Прямой путь?
Он пожал плечами, осторожно взглянул с чувством некоторого превосходства.
— По морю втрое дешевле. И даже быстрее, корабль идет и ночью, а коням нужен отдых…
Я кивнул молча слушавшему Фицрою.
— Учись новым экономическим отношениям. Вот что значит правильная логистика!.. Ну, а вы четверо, что собой представляете? Кроме того, что вы все такие красивые и нарядные?
Они начали рассказывать, торопясь и перебивая друг друга, еще не понимая, как угодить такому страшному разбойнику, намекали на свое высокое положение, говорили о выкупе…
Я слушал, всматривался в лица и думал со смятением, что вот так и становишься начальником, не потому, что дорос, а потому, что тебя им считают и смотрят вот так, ожидая решений.
— Вот что, мужики, — сказал я, стараясь, чтобы голос звучал и властно, и как бы поотечески, — у вас есть выбор. Либо за борт, либо лагерь для пленных… У свободного человека при демократическом строе всегда должен быть выбор, как считаете?
Один спросил с недоверием:
— Лагерь для пленных? У разбойников?
— Мы культурные разбойники, — пояснил я. — Цивилизованные. Будете жить в лагере, причем, временном лагере. Через год, а то и раньше вас отпустят по домам. А пока для сохранения секретности будете под охраной в таком месте, откуда лучше и не пытаться сбежать…
