– Да, Эдуард Аристархович, нам нужно закончить операцию «Коттедж» в течение десяти дней.
– Что нужно от меня?
– Задействовать опять вашего спеца. Сначала мы пустим в дело нашего человека, а потом уже подключится ваш…
– Я понял. – Эдуард Аристархович почесал лежащую на спине рысь между передними лапами; та, играя, ударила его лапой по руке. – Здесь главное – добиться, чтобы мэр подписал постановление о сносе коттеджа…
– Я думаю, этого мы добьемся.
– Кстати, когда приезжает генерал Скобликов?
– На той неделе в четверг. – Евгений Петрович был слегка шокирован осведомленностью директора института, тем более что сам он об этом приезде узнал только что.
– Ну что ж, нам придется вместе серьезно поработать.
– Над чем?
– Вы еще не знаете?
– Нет, – чекист удивленно посмотрел на Эдуарда Аристарховича.
– Я тоже мало знаю. Ну… Скобликов приедет, все расскажет. – Эдуард Аристархович потянулся на диване, Муся среагировала мгновенно: спрыгнула с дивана, выгнула дугой спину, затем вытянула ее. – Кстати, как ваша дочь, выздоровела?
– Да, все в порядке, – от внимания Булдакова не ускользнуло, что Полянский не очень ловко перевел разговор на другую тему, – я сообщу вам, когда можно будет задействовать экстрасенса. – Булдаков поднялся с кресла.
– Я думаю, за неделю проблема будет решена.
– Надеюсь…
Евгений Петрович вышел из кабинета директора слегка озадаченный и раздосадованный. Оба, начальник отдела и Полянский, чего-то недоговаривают. Что-то здесь странное, размышлял Евгений Петрович, направляясь к своему кабинету.
Глава III
Карманный вор Павел Касаткин, известный в криминальной Москве как Паша-Пианист, ехал в фирменном поезде «Красная стрела» из Петербурга в Москву. В Питере он был по своим личным делам. Скорбным делам: похоронил родную тетку, единственно близкого человека, кого он знал из всей родни.
Он стоял в узком коридоре купейного вагона, наблюдая, как в темноте проплывают мимо полустанки и железнодорожные переезды. Павел испытывал угрызения совести: тетка, бывший врач, давно была на пенсии, жила одиноко и бедно. Последний раз он видел ее пять лет назад. Она постоянно приглашала его к себе, поздравляла с праздниками, а к Новому году и к его дню рождения обязательно присылала скромные посылочки. Павел не раз ей выговаривал, чтобы она прекратила это делать, что у него все есть, но она неизменно отвечала: «Пашенька, но кто же тебе пришлет еще, кроме меня!» Он давно хотел к ней заехать, но не получалось: все какие-то дела.
И вот теперь он увидел ее последний раз, в гробу. Как бы заглаживая свою вину, Павел сделал довольно приличные похороны: с отпеванием, с оркестром, место на кладбище выбрал лучшее, отвалив кладбищенским шакалам пятьсот зеленых, заказал гранитную плиту с изображением тетки, справил поминки после похорон и девять дней. Но чувство вины не проходило. Вспомнилось детство…
Маленьким он с удовольствием гостил у тети Агнии. Она всегда старалась накормить его чем-нибудь вкусным. Больше всего ему нравилось ходить с ней по музеям, а потом, когда у них уже гудели ноги, заходить в кафе-мороженое и есть мороженое, которое Павел выбирал сам… Тетка хорошо знала Петербург, тогда еще Ленинград, много ему рассказывала о городе и его истории. Она приучила его к хорошим книгам, всегда говорила, что читать надо обязательно классику. Он тогда действительно много читал…
– Ну что, сосед, по пять капель?! – К Павлу подошел сосед по купе, мужчина с безобразно большим животом. Он держал в руках бутылку коньяка и две бутылки пива. Как только поезд тронулся и проводник проверил билеты, он сразу пошел в вагон-ресторан.
Павел не любил пить с незнакомыми людьми, за исключением случаев, когда это вызывалось «производственной необходимостью», но сейчас, когда на душе было погано, он согласился: «Хорошо, но только по пять капель». Попутчик быстро организовал стаканы, нехитрую закуску, ловко разлил в стаканы граммов по сто. Василий, так звали соседа, оказался не в меру болтливым. Сразу начал хвалиться своими коммерческими делами, со вздохом сожаления шепотом сообщил, что в Питере сорвалось дело как минимум на полмиллиона баксов. От второй порции и от пива Павел отказался, сказав, что рано утром у него работа и он должен быть как стеклышко. Под благовидным предлогом вышел из купе.
В отношении работы Павел не соврал. Он решил ночью немного «поработать». А работать надо в рабочем состоянии. Дело в том, что он неожиданно оказался на мели. Похороны сожрали денег больше, чем он ожидал, кроме того, после похорон он загудел немного со своим лучшим корешом Витьком, и, уже садясь в поезд, он вдруг обнаружил, что сидит практически на нуле. Это было для него необычно. Он, конечно, мог попросить в долг у Витька, тот дал бы ему и так, но для Паши-Пианиста это было ниже его достоинства. Поэтому, когда Витек предложил ему в ресторане на вокзале на посошок граммов по двести, Павел отказался, весомо мотивировав: «Извини, Витек, работа». «Ну, работа – это святое», – согласился друг и настаивать не стал. Павел даже купил билет до Бологого и не на свой паспорт.
В его купе ехали этот толстый мужик, с которым он уже выпил, средних лет женщина, деловая и неразговорчивая, и старуха лет семидесяти, которая сразу же начала ворчать из-за того, что ей не застелили постель, а «деньги дерут». Старуху он отмел сразу: не понравилась она ему. А вот женщину и мужика он решил обработать. У мужика в левом внутреннем кармане пиджака лежал толстенный «лопатник», у женщины кошелек был положен в середину небольшого чемоданчика среди белья. Она положила его туда после того, как заплатила за постель, и попросила Павла закинуть ее чемодан на верхнюю багажную полку, видимо, посчитав, что теперь ее деньги в сохранности. Ох, уж эти женщины!
В своем деле Паша-Пианист считается профессором. Он работает виртуозно и артистично. Как правило, он обворожительно улыбается жертве, при этом филигранно вытаскивает кошелек, независимо от того, где он находится – в кармане пиджака, в хозяйственной сумке или в дамской сумочке девушки, в которой обычно она и сама-то не сразу разыщет свой кошелек. После этого он опрастывает кошелек, оставляя «терпиле» какую-нибудь мелкую купюру, и затем кладет кошелек на то же самое место, откуда взял. Так в Москве сейчас никто не работает. Многие маститые воры почитают за честь работать вместе с Пашей-Пианистом. Но он работает один – после того случая, когда схватили его напарника в автобусе. Тогда он работал в транспорте. Паша сработал безукоризненно: вытащил кошелек у женщины из сумочки, застегнул молнию, передал кошелек напарнику, молодому салаге, который был у него на «стажировке». Как нарочно, в автобус вошли контролеры, женщина полезла в сумочку за билетом, обнаружила пропажу и заорала благим матом. Придурку напарнику надо было в то же время выскочить из автобуса, тем более что водитель открыл двери и Павел уже ждал «стажера» на остановке. Но того пробил вдруг столбняк, и он, дурак дураком, стоял с открытым ртом и испуганно смотрел на орущую женщину. Мало того что придурка повязали, так он еще и Павла выдал. Тогда он отсидел три года.
