Древляне озадаченно отвечали:
— Мы бы рады платить дань, но ведь ты хочешь мстить за мужа своего!
— Я уже мстила за обиду своего мужа, когда приходили вы к Киеву в первый раз и во второй, а в третий раз мстила, когда устроила тризну по своем муже. Больше уже не хочу мстить — хочу только взять с вас дань помалу и, заключив с вами мир, уйду прочь.
Древляне не в силах были поверить в такое счастье и спросили с опаскою, ожидая неведомо чего:
— Что хочешь от нас? Мы рады тебе дать мед и меха…
Ответ Ольги был таким:
— Нет у вас ни меда, ни мехов, а припасы все приели, я знаю. Поэтому и прошу у вас мало. Дайте мне от каждого двора по три голубя и по три воробья. Я ведь не хочу возложить на вас тяжкой дани, как муж мой, поэтому и прошу у вас мало. Вы же изнемогли в осаде, оттого и прошу у вас мало.
Древляне были слишком глупы и напуганы, чтобы услышать: Ольга просит только… Мала. Их князя!
Он должен был умереть лютой смертью, чтобы стать на том свете рабом Игоря, ибо если убитый отомщен, то он получает власть над своим убийцей.
Она вознамерилась заполучить жизнь Мала любым путем, любой ценой, любой хитростью, даже если для этого пришлось бы извести под корень весь народ древлянский! Но, верная своей привычке играть в загадки, Ольга не заявила этого прямо, а не смогла отказать себе, женщине, в удовольствии перехитрить воинственных мужчин. Сначала — перехитрить и только потом — уничтожить.
Древляне, обрадовавшись, собрали от каждого двора по три воробья и по три голубя и послали к Ольге с поклоном. Ольга сказала им:
— Вот вы и покорились уже мне и моему дитяти — идите в свой город, а я завтра отступлю от него и пойду в Киев.
Древляне с радостью вернулись в Искоростень, а Ольга, раздав воинам кому — по голубю, кому по воробью, приказала брать трут
[33]
, завертывая его в небольшие платочки и прикрепляя ниткой к каждой птице. И, когда стало смеркаться, приказала своим воинам пустить голубей и воробьев.
Птицы полетели в свои гнезда: голуби в голубятни, а воробьи под стрехи, и там все сразу загорелось — где голубятни, где клети, где сараи, где сеновалы. И не было двора, где бы не горело! Побежали люди из города, и приказала Ольга воинам своим хватать их. От Искоростеня остался только пепел. Городских старейшин по приказу Ольги забрали в плен: кого-то потом убили, кого-то она отдала в рабство воинам своим, а остальных оставила платить дань.
Итак, погребальным костром по Игорю стал целый город! Вот это, по мнению Ольги, была достойная тризна по ее князю!
* * *
Княгиня вернулась в Киев победительницей. Время мести кончилось — настало время устройства собственного дома — то есть всей Русской земли.
Муж Ольги, князь Игорь, делил время между военными походами и набегами на собственные земли. Со своими подданными он обращался примерно так, как с врагами. За что, собственно, и поплатился, пожадничав с древлянами. Великая княгиня решила навести порядок в деле взимания дани. Для этого ей надо было все увидеть своими глазами, побывать во всех землях, что Ольга и делала в течение нескольких ближайших лет. Об этих ее походах жила память много веков спустя: Ольгины ловища, Ольгины становища, села Ольжичи, Ольгины погосты на столетия вперед оставались на карте Руси.
Святослав все это время жил в Киеве под присмотром Асмуда. Свенельд сопутствовал Ольге.
Почему она вынудила его сопровождать себя? Не могла расстаться с человеком, которого продолжала тайно любить? Или дело все же было в недоверии, которое она питала к отцу своего ребенка? Асмуду — о, этому старому, мудрому человеку она доверяла безоговорочно. В Свенельде же подозревала опасность. Может быть, и зря… Так или иначе, горе ее было неподдельным, когда тот погиб при переправе через разлившуюся реку Великую. Плот, на котором переплывали всадники, перевернуло волнами, Свенельд пытался спасти коня своего, но утонул вместе с ним.
Тела его так и не нашли. Могилой его стала неистовая река…
Одна утеха была Ольге — рядом со Свенельдом лежит на дне реки его боевой конь, а сам воин увешан тяжелым оружием, облачен в панцирь. Именно эта тяжесть и потянула его на дно — она же останется при нем на далеком том свете. Вот только беда: не попасть Свенельду в Валгаллу, рай для воинов! Ведь он не пал в бою, а утонул… как дитя малое, неразумное…
Ольга не подавала виду, но душа ее была отравлена страшным горем.
Как несправедливо устроен мир! Ей никогда не встретиться после смерти ни с Игорем, ни со Свенельдом. С мужем она могла бы соединиться, взойдя на его погребальный костер, но у него не было этого костра. И Свенельд был потерян теперь навеки, до скончания мира.
И тут из тени, куда он отступил на время, выглянул Григорий… Да-да, тот самый христианский священник, некогда бывший советчиком княгини, с которым Ольга старалась в эти последние годы не встречаться. Ведь каждое ее действие вызывало его суровое осуждение. Благословенная ночь на вспаханном поле — это же было прелюбодеяние с точки зрения христианина! Поход в Деревскую землю — жесточайшая месть, совершенно недопустимое, греховное действо! Походы по землям и собирание их под свою власть Григорий тоже осудил, считая делом не женским.
Ольга раздражалась: по мысли Григория, единственное, что надлежало делать великой княгине, это сооружать в Киеве новые и новые церкви Христовы, попирая прежнюю веру народную во многобожие. А ведь за этой верою — века и века! Разве можно отнять у народа сотни его богов и дать им взамен какого-то одного терпеливого страдальца?! Да и нужен ли он людям? Его учение — это одни сплошные запреты.
Так думала Ольга еще недавно. Но вот теперь она как-то внезапно осознала: ей за пятьдесят. И хоть она полна сил, а старухой ее может назвать только безумец, рискуя распроститься при этом с болтливым языком и глупой головой, а все же смерть — гостья нежданная. Она может настигнуть княгиню в любой миг. Настигла же Игоря и Свенельда! И… где окажется после кончины душа Ольги? В каком темном, мучительном, безотрадном вместилище? А ведь Григорий уверяет, что терзаний ада можно избегнуть, если принять христианство, если креститься.
Что, если он говорит правду? Может, попробовать? И тогда она не только сама обретет вечное блаженство, но и вымолит пред небесным престолом пощаду на Страшном суде для двух своих возлюбленных, двух мужей, явного и тайного: для Игоря и Свенельда…
Эта мысль завладела Ольгой. Но она пока не могла принять судьбоносного решения. Григорий не был настолько ею уважаем, чтобы довериться только его словам. Она должна узнать все о христианстве из первых рук. В столице христианского мира — в Царьграде. От самого императора Константина!
И вот в 955 году она решилась на путешествие, на которое отважился бы в ту пору далеко не каждый мужчина.
