Майков задумался. Поверят ли ей? Не почувствуют ли тревожные нотки? Один ее всхлип или крик и все дело насмарку! Пожалуй, не поверят, но уйдет главная тревога: с девушкой все хорошо, жива-здорова.
И тут Майкову пришла идея! Такой неожиданный ход сомнет всю оборону противника. Майков подмигнул компьютору, кивнул белому полю интерактивной доски и стал быстро записывать свой следующий ход.
…Пока Савелий и Вигдор готовились к разговору с Майковым и Федором в кабинет ворвалась Селина.
– Чем занимаетесь, «писхатели-оформители»? Надеюсь, вы без меня глупостей не натворили.
– Уже хотели звонить Майкову или Федьке!
– Ну, я так и думала, слава богу, успела. Звонить запрещаю. Еще раз на бис: с Адель все будет хорошо. Майков спрятал ее от нас, будучи уверенным – она наш козырь в игре с ним. Он строит высоконравственный и бескорыстный образ Спицына. А внебрачная дочурка разваливает его карточный домик. Мальчики, вы уже взрослые. Поверьте мне, очень скоро Адель позвонит сама и попросит нас не волноваться и не беспокоиться. Наберемся терпения.
…Потянулось томительное ожидание. Вигдор уткнулся в компьютер, Савелий пристроился в кресле, закрыл глаза, и трудно было понять, что на самом деле делает художник – дремлет после волнительных часов, обдумывает новый план вызволения Адели?
Селина пристроилась у стола, разбросала свою колоду, словно бы пыталась разложить новый пасьянс.
И звонок раздался. Все трое вскочили, телефонная трель, несмотря на ожидание, стала полной неожиданностью, как если бы она зазвучала в центре пустыни или таежной глухомани, где связи нет по определению.
Селина кивнула, и Вигдор поднял трубку.
– Чижевский, слушаю.
Глухой голос, явно искаженный, произнес:
– Кто будет разговаривать с Аделью? Включите громкую связь.
Вигдор переключил аппарат. Селина и Савелий подошли ближе.
– Это я, Адель, – услышали они голос девушки. – Со мной все хорошо, если это интересно.
– Адель, – Кокорев склонился над аппаратом. – С тобой действительно все нормально?
– Да, да, да! Не волнуйтесь, мне нужно побыть одной и хорошенько подумать. Только что я узнала историю моей мамы и художника Спицына. Мне нужно время, чтобы понять, как себя вести: встретиться с отцом я сразу не могу. Да и не хочу. И потом, говорят, у него слабое сердце. Спицын не знает, что я его дочь. Он вообще не знает, что у него есть дочь. У меня и у самой голова идет кругом.
Савелий, прости меня, я не смогла забежать к тебе. И не волнуйтесь, побуду одна, приведу в порядок свои мысли. Понимаешь, у меня появился отец! Почему все эти годы никто не захотел рассказать мне правду?
– Адель, конечно, побудь одна. Никто не знал этой истории до недавнего времени. Мы тут все очень испугались, переживали, что ты исчезла! Уже и полицию поднимать решили. Но вот как здорово, ничего страшного не произошло. Ты, как сможешь, позвони нам, мы будем ждать твоего звонка. Хорошо?
– Савелий, наверное, сейчас мне нужно все осознать. Простите меня за хлопоты.
Связь оборвалась.
– Высший пилотаж, – искренне сказала Селина. – Майков обыграл нас на нашем поле. Он вывел Адель из числа, как он предполагал, важных свидетелей аморальной жизни Спицына. Теперь Майков считает, что историю Спицына и Веры Засухиной мы не обнародуем, имидж «художника-бессеребреника» к моменту судебного все так же высок и общественное мнение, разумеется, на его стороне. Ай да Майков, пока мы жалели Адель и боялись открыть ей семейную тайну, он пошел ва-банк и набрал очки.
Как это ни прискорбно, господа «писхатели-художники», Майков в какой-то мере стал для Адели ближе, чем все мы вместе взятые.
– Нужно было ей все рассказать, – удрученно заметил Савелий.
– Не вешайте нос, Кокорев, какие наши годы. Перед вами совсем иная дилемма – совместить негодяя папу, замечательную Адель, его дочь, и себя любимого. Рано или поздно такая коллизия возникнет. Репетируйте!
– Ну и что мне теперь со всем этим делать? Чижевский, ты писатель, должен знать!
– В силу своего знания могу только посоветовать. Первое – ждать. Второе – не делать скорых выводов. Третье – не предпринимать экзотических решений, – Вигдор сделал паузу и добавил: – в конце концов проверишь свои чувства.
И тут Селина расхохоталась. Да так громко и звонко, что Вигдор и Савелий от неожиданности даже чуть-чуть испугались.
– Ой не могу, держите меня, «писахатели-художники». Ситуация на самом деле трагикомичная, если не сказать, смешная. Одним ударом Майков заварил такую кашу! До сих пор нашей задачей было доказать, что Спицын сознательно вступит в сговор с аферистом Майковым ради получения больших денег. И если мы докажем сей прискорбный факт его биографии, общественность, в которую так влюблен Майков, перейдет на нашу сторону. И тогда аферистам было бы не сдобровать. А при нынешнем раскладе у них появился новый мотив: художник Спицын обрел дочь, о которой ничего не знал. И возможно, ради нее бедный мастер решил поправить семейный бюджет. Новый поворот дела. Они при любом раскладе выходят сухими из воды. И я так полагаю, Савелий Кокорев при вновь открывшихся обстоятельствах не настроен судиться со своим будущим тестем?! А? Не слышу, или я не права?
– Права – не права! Но мне действительно как-то не с руки судиться с будущим тестем. Или вы прикажите забыть Адель?
– Да нет, конечно, дорогой мой Кокорев. Еще, не дай бог, от таких стрессов в беспамятство впадешь, а ты ведь обещал мой портрет писать. Ладно, пока будем придерживаться прежнего плана. Как я понимаю, до конца процесса знакомить дочь с отцом в планы Майкова не входит. Как поведет себя Спицын в такой ситуации, непонятно, а у нас и вовсе таких планов не было. Мы Адель в процессе использовать и вовсе не намеревались. Правильно, господа «писхатели-художники?»
– Господи, Селина, ну к чему эти слова. Разумеется, мы не собирались никоим образом привлекать Адель, а тем более использовать ее родство со Спицыным.
– Отлично, Вигдор. Савелий, ты того же мнения?
Кокорев махнул рукой в знак согласия.
– Замечательно. Резюмирую: мы в сложившейся ситуации реально, а не по предположениям Майкова, ничего не потеряли и соответственно не приобрели. Адель, слава богу, цела и невредима, еще и папеньку нашла. Майков считает, что нам уже сдаваться пора и дело наше труба. Мы знаем, что знает Майков. Вывод? А вывод прост: поехали-ка, «писхатели-художники», съедим шашлык-башлык. Уж больно нервно живем.
Глава двадцать пятая. Возвращение Веры Засухиной
За 10 дней до начала судебного процесса
Вигдор позвонил Кокореву ровно в девять часов утра. Так, на всякий случай, без всякой надежды, что Савелий возьмет трубку: вся прошлая жизнь художника начиналась ближе к полудню.
Но Савелий не спал и взял трубку буквально после первого гудка.
