Елизавета кивнула, а Уильям заявил:
– Если вы ему расскажете, мы разоримся. Королева не взглянула туда, где стоял Дадли, внимательно наблюдавший за ней и Сесилом.
– Вы сможете сохранить эту тайну? – спросил Уильям. Ее темные глаза, характерные для женщин рода Болейн, посмотрели на него с тем самым цинизмом, который Елизавета унаследовала от своих предков-торговцев.
– Призрак, тебе ли не знать, что я умею хранить тайны? Сесил поклонился, поцеловал ей руку и повернулся, чтобы усесться на лошадь.
– Когда мы это сделаем? – спросила Елизавета.
– В нынешнем сентябре. Молите Бога, чтобы к тому времени мы ни с кем не воевали.
ЛЕТО 1560 ГОДА
Путь из Лондона в Ньюкасл занял у Сесила и его свиты целую неделю. Основную часть этого пути они проехали по Большой Северной дороге, наслаждаясь прекрасной погодой раннего лета. Одну ночь Сесил провел в Бургли, своем роскошном дворце, построенном лишь наполовину. Жена Милдред встретила его, как всегда, в ровном и спокойном расположении духа. Она и двое их детей пребывали в добром здравии.
– Скажи, у нас много денег в звонкой монете? – как бы невзначай спросил за обедом Сесил.
– Нет, – ответила жена. – Когда королева Елизавета воссела на трон, ты, если помнишь, велел не накапливать монет. С тех пор их ценность еще упала. Я стараюсь держать дома самую малость. Плату с нанимателей беру разными услугами или товарами. К нашим деньгам нынче нет никакого доверия.
– Умница. Правильно делаешь, – похвалил жену Сесил.
Он знал, что не вправе сказать ей больше ни слова. Милдред жила в относительном захолустье, но была в курсе всех столичных новостей. Она происходила из семейства Чек, знаменитого своей образованностью. Ее родственники были убежденными протестантами, живо интересующимися теологией, политикой и всем прочим. Между Бургли и их домами велась постоянная переписка, поэтому одно неосторожно оброненное слово легко могло попасть на страницы очередного письма и навести родственников жены на определенные мысли.
– Как подвигается строительство? – спросил Сесил, намеренно меняя тему. – Я бы дорого дал, чтобы задержаться здесь на денек-другой и посмотреть за работами.
– Думаешь, если приедешь в Шотландию на денек-другой позже, это будет тебе дорого стоить? – лукаво улыбаясь, спросила Милдред.
– Да, моя любимая жена. Я еду по серьезному делу.
– Мы победим? – напрямую спросила она.
Сесил помолчал, обдумывая ответ, потом сказал:
– Сам пока не знаю. Слишком уж много игроков там собирается, и я не могу заглянуть в их карты. У нас на границу отправлены надежные люди. Во всяком случае, на лорда Грея можно положиться. Томас Говард горяч, как всегда, но тоже понимает, что его послали туда не в солдатики играть. А вот насчет шотландских протестантов я ничего определенного сказать не могу. Разношерстная публика, и Джон Нокс – тот еще подарок.
– Божий человек, – резко заметила Милдред.
– Это уж точно. Иногда он действует так, словно вдохновляется свыше. – Сесил улыбнулся, а вслед за ним и жена.
– Тебе нужно остановить французов?
– Да, дорогая, иначе нам конец, – признался Сесил. – Я на любого союзника соглашусь.
Милдред налила ему вина и больше не приставала с расспросами.
– Как я рада, что ты приехал, – наконец сказала она. – Когда все это кончится, ты будешь приезжать почаще?
– Возможно. Сам пока не знаю. Служба у королевы – не из легких.
Он проснулся рано, быстро позавтракал и был готов двинуться дальше. Милдред проводила его до дороги.
– Береги себя, – сказала она и поцеловала мужа. – Мерзавцы есть не только среди папистов. В рядах протестантов их тоже хватает.
В Ньюкасл Сесил и его свита приехали в первую неделю июня. Томаса Говарда он нашел в приподнятом настроении. Герцог заявил, что надлежащим образом укрепил оборону приграничных замков, а к мирным переговорам с французами отнесся скептически. По его мнению, вначале врагам нужно всыпать как следует и только тогда вести с ними какие-либо переговоры.
– Я что-то ничего не понимаю, сэр Уильям. Зачем мы гнали сюда армию, если вдруг собрались заключать с французами мир? – недоумевал Говард.
– Королева думает, что нам никогда не взять Лейтский замок, – дипломатично ответил главный советник.
– Ничего подобного! – Герцог Норфолкский замахал руками. – Говорю вам, сначала ударим по французам всей мощью, а потом можно сесть и за переговоры с ними. Иначе они станут диктовать нам свои условия.
Сесил приготовился к длительным и кропотливым переговорам с французским посланником мсье Ранданом.
– А вы присмотритесь повнимательнее к окружению этого дипломата, – горячился Томас Говард.
– Обыкновенные придворные, только французские, – попытался отшутиться Сесил, но герцог Норфолкский не отставал:
– Обыкновенные? Да вы что, Сесил? Половина этих так называемых придворных – военные инженеры и фортификаторы. Я очень не хочу, чтобы они свободно разгуливали где угодно и подмечали, как устроена наша оборона. Вторая половина – шпионы. По пути в Эдинбург и Лейт они встретятся со своими агентами, сообщат обо всем, что сумели разнюхать, и новости понесутся во Францию. Рандан получил указания перед отъездом? Вот пусть ими и руководствуется на переговорах. Нельзя ему позволять ездить в Лейт и обратно. Мы же не уследим, с кем он по пути встречается и что видит. Опасно это.
Но мсье Рандан отличался не меньшим упрямством, чем юный дядя королевы. Он заявил, что должен постоянно консультироваться с Марией де Гиз, без ее указаний не сможет ни выдвигать предложений французской стороны, ни отвечать на английские. Прежде чем начинать переговоры, он должен отправиться в Эдинбург и получить свободный проход к Лейтскому замку через все линии осады.
– Могу ему карту начертить! – сердито бросил Томас Говард. – Крестиками помечу дома каждого паршивого паписта! Пусть заглянет к ним на огонек.
– Томас, вы напрасно горячитесь, – пробовал урезонить герцога Сесил. – Он должен увидеться со своей госпожой, узнать ее предложения, а затем передать их нам.
– Она для нас – самая серьезная угроза, – объявил Томас Говард. – Рандан не более чем ее подпевала. Зато Мария де Гиз очень искушена в политике. Она согласится до самой смерти торчать в Лейтском замке, только бы сорвать наши переговоры с французами. Если мы позволим Рандану видеться с нею, такая чехарда начнется. Сегодня одно, завтра другое. Все будет очень дипломатично обставлено. «По здравому размышлению, еще раз все внимательно взвесив!..» Знаю я эту дипломатию! Да и расчет этой злодейки понимаю: продержать нас тут до осени, а там погода доконает наших солдат почище всяких французов.
– Вы так думаете? – с беспокойством спросил Сесил.
