Чем большая часть этих путей находилась в руках того или иного правителя, тем больше выгод мог он получить от головокружительных связей, начинающихся в Китае и кончающихся в Кордовском халифате.
Это прекрасно понимал и Олег Вещий: заняв киевский «перекресток», он пытался продвинуться и на запад – как можно дальше. В какой-то мере и поэтому, надеясь расширить свое влияние на этих путях, Олег Вещий дал приют изгнанникам – последним моравским Моймировичам, – и даже принял их в семью.
Не все замыслы Вещий сумел осуществить при жизни – он и без того сделал так много, сколько по плечу разве что полубогу. Но теперь Олег-младший, объединяя наследственные права своих моравских и киевских предков, нередко думал о том, какие богатые возможности для него это открывает. Особенно если заручиться поддержкой кого-то из сильных владык – греческих, германских…
Следующий шаг на этом пути сделал Ингвар – и тем оказал своему родичу Олегу Моровлянину очень большую услугу. Выгода от нее намного превышала прямые выгоды от дани с покоренных племен. Не желая говорить об этом даже с ближайшим другом Мистиной, Ингвар и сам порой подумывал: как бы обзавестись связями, которые позволят ему удержать занятые земли без опоры на одного Олега киевского…
Предки Ингвара многого достигли на берегах Волхова, но он был не из тех, кто счастлив плодами чужого труда. Для него честь быть потомком своих предков означала обязанность повторять их подвиги и, в свою очередь, оставить внукам больше, чем получил от дедов. Доказать, что источник славы не иссяк, ибо она берет начало в самой его крови – крови Харальда Боезуба, потомка Одина и соперника богов, владевшего половиной мира.
– Послушай! – Мальфрид, набравшись духу, прикоснулась к широкой загорелой кисти Ингвара, лежащей на столе. – Погоди, сейчас все расскажу. Вот посмотри.
Она встала, подошла к ларю, отперла его – он закрывался на настоящий железный замок, в который надо было вставлять хитро выкованную палочку ключа – и вынула льняной мешочек. Принесла его, развязала и выложила на стол женское украшение – ожерелье из полупрозрачных зелено-голубых камней и круглых белых жемчужин, с двумя бляшками-монетками возле застежки.
– Ого! – Ингвар мигом оценил стоимость вещи и тонкую работу. – Это греки делали, не иначе!
Даже Мистина присвистнул.
– Ты знаешь, что это такое? – спросила у брата Мальфрид.
– Впервые вижу. Преподнес кто?
– Это был подарок, который наш отец послал твоей невесте, дочери Вальгарда из Плескова. А потом… Вальгард прислал его назад и сказал, он не может хранить у себя то, что было куплено слишком дорогой ценой. Намекал, что наш отец продал свою честь за это ожерелье и теперь ему следует держать его при себе – больше ведь ничего не осталось.
– Уж я бы этому Вальгарду… – гневно начал Ингвар.
Четыре года назад до него доходили слухи о некрасивой истории, после которой его обручение было расторгнуто, но он не слишком огорчился. Он в глаза не видел невесты и не мог о ней сожалеть, да и вообще – в четырнадцать лет женитьба занимала в его мыслях очень мало места.
Сага о съеденной собаке казалась ему нелепой и не стоящей обглоданных костей. Ингвар недоумевал, как у отца хватило ума в нее ввязаться. Даже ожерелье не выглядело для него убедительным доводом. Разных сокровищ он уже повидал довольно, но привык не принимать богатство близко к сердцу – ведь жизнь коротка и может кончиться внезапно.
Но так вышло, что это ожерелье стало ценой даже не жалкой жизни того бродяги – как там было его троллево имя? – а ценой слова самого Ульва конунга.
– Тише, не надо! – Мальфрид прикоснулась к его плечу. – Мне эту вещь привез зимой Ранди Ворон, может, ты его помнишь. И сказал вот что: наш Оди уже отрок, и пришла пора исполнить уговор. Зная, что он слабого здоровья, раньше отец не требовал его к себе, давал ему время окрепнуть – ведь это его родной внук. Но больше ждать нельзя. В Киеве есть заложник от нашей семьи – это ты, и даже два заложника, если считать меня. А от рода Олега нам не дали никого. Поэтому в Волховец нужно послать Оди. Или…
– Инги, пойми! – Мальфрид назвала брата тем именем, которым его звали в раннем детстве, и у него сжалось сердце. – Мой мальчик – он так часто хворает! Да, в Волховце его дед, и бабка, и прочая близкая родня, и нечего бояться, что о нем будут плохо заботиться. Но там так сыро и мрачно, так уныло и холодно даже летом, так мало солнца и так много дождей! Мой сын умрет там… – ее голос задрожал. – А он у меня один! Я не знаю, смогу ли родить еще одного…
Она взяла себя в руки и продолжила:
– Но отец передал, что не станет требовать к себе Оди, если… если ты возьмешь в жены ту девушку из Плескова.
– Этого будет достаточно, – добавил Олег. – Незачем отрывать маленьких детей от дома, – ты лучше других знаешь, до чего это неприятно, – если можно обменяться невестами, как это принято у знатных родов. Ваш род дал мне Мальфрид, за что я вам буду благодарен всю жизнь, а мой род даст вам дочь Вальгарда. Теперь-то вы оба, ты и девушка, уже совсем взрослые! У нас будет равный союз, обеспеченный так, что никто нас не сможет упрекнуть.
Он не стал упоминать о еще одном намеке, который ему сделал Ранди Ворон, доверенный человек тестя. «Ульв конунг ждет заложника уже восемь лет, – напомнил тот. – И сомневается, уж не хочешь ли ты отбросить договоренности, заключенные твоим знаменитым дедом? Тогда не удивляйся, если Ульв конунг тоже их отбросит».
– И мы должны сделать все возможное, чтобы восстановить честь отца, – передохнув, подхватила Мальфрид. – Она была задета тем глупым случаем… ну, после которого Вальгард разорвал обручение и вернул ожерелье. Если они все же возьмут его назад и отдадут нам невесту, это будет означать, что честь нашего рода восстановлена. Без этого ни в чем нам не будет удачи…
– Ну, уж это брехня! – сорвался Ингвар. – У меня есть моя собственная удача. И я это доказал!
– Это правда! – Мальфрид вцепилась в его руку. – Ты добился успеха и доказал, что у тебя есть удача. Но для чего она нужна, если не для того, чтобы восстановить честь рода? У тебя есть младшие братья. Не допусти, чтобы они росли опозоренными.
По мрачному лицу Ингвара было видно: он охотно предоставит младшим братьям самим заботиться о своей чести и удаче, как пришлось это делать ему начиная с шестилетнего возраста. И если отец сам наступил в дерьмо, почему бы ему самому не почистить свой башмак?
– Ведь ты займешь когда-нибудь место отца! – напомнила Мальфрид. – Тебе предстоит жить и править на Волхове, где все знают об этом деле, все видели войско Дивислава. В Словенске люди до сих пор передают слова, которые сказал Вальгард… Как ты будешь там жить?
– Да я убью всех в Словенске, и Вальгарда заодно! Когда их грязные рты будут забиты землей, им уже не удастся нас поносить!
– Ха! – воскликнул Мистина и в знак одобрения хлопнул себя по коленке.
– Все не так просто. – Олег покачал головой. – Война на Волхове нарушит торговый путь и лишит нас многих доходов. В первую голову тебя же самого. Прежде чем ты станешь князем, стоит запомнить: война – это самое последнее средство…
