Мы двинулись сначала по Великой, потом по Черехе, а затем через волок пробрались на Узу.
Если я буду рассказывать об этом подробно, мы никогда не доберемся до главного.
А я ведь все время помню, о чем хотела рассказать и зачем взялась за это дело.
Но на свете так мало вопросов, на которые можно дать простой и короткий ответ, а мой – уж точно не из них.
В Будгоще мы надеялись разжиться новостями, но сами оказались вестниками. Здесь не видели Мистину и Эльгу и ничего не знали о наших делах.
Нет, я не буду рассказывать, что обо всем этом говорили Житинеговы родичи.
Мне только было очень жаль Вояну. У нее росли уже трое детей, и она ожидала четвертого. Войдя к ней, я окинула взглядом копошащихся на полу мальцов, со страхом ожидая обнаружить в том, что постарше, черты Князя-Медведя. Хоть я и не видела лица волхва, почему-то была уверена, что сразу узнаю рожденного от него ребенка. Может быть, у него медвежьи уши, как в сказании…
Но я его не узнала, пока Вояна не показала мне.
– А это мой старшенький… Первушка – Медвежье Ушко! – Она весело подкинула мальчика и дала мне подержать.
Она тогда еще не знала…
А я была так потрясена, что не сразу собралась с мыслями – хотя с Бельшей и вуем Гремятой мы условились, что Вояне все расскажу именно я.
У ее старшего ребенка не было княжьего имени – он звался только так, как она сказала. Но лицом и повадкой он был вылитый Видята Житинегович! Столь явное родственное сходство бывает заметно даже у родишек, а тут оно бросалось в глаза.
Хоть Вояна и побывала в медвежьем логове перед свадьбой, ее старший сын был ребенком ее мужа.
Но это ничего не меняло.
Ее Первушка – Медвежье Ушко принадлежал лесу.
Я пыталась внушить ей, что она отдаст его не в чужие руки, а своей собственной родной матери, которая будет ходить за ним, словно сама Макошь. Но и это не могло порадовать Вояну – ведь и матери она лишалась тоже.
В конце концов я просто обняла ее и заплакала вместе с ней.
Забрать у нее ребенка должны были Гремята и Бельша, когда поедут назад. Наверное, это случится не раньше зимы, у Вояны будет время привыкнуть к мысли о разлуке.
Если к этому вообще можно привыкнуть.
В Будгоще мы прожили несколько дней: и сами отдохнули, и дали хозяевам время расспросить нас обо всех новостях подробно.
А моих старших меж тем разобрало беспокойство: не станем ли мы такими же вестниками и в Зорин-городке?
Вуй Гремята ходил хмурый: князь едва уломал его возглавить этот поход, а ведь именно нашему большаку придется отвечать перед Дивиславом за исчезновение обещанной невесты. Но еще и самому «обрадовать» его этой новостью – счастье невеликое.
Мне было очень жаль вуя Гремяту.
Получив с пристани весть, что прибыл обоз из Плескова «с боярином и невестой», князь Дивислав сам вышел навстречу.
Даже почти выбежал.
Свадьба ожидалась осенью, и он с нетерпением ждал Зажинок. Но с чего бы невесту привезли на месяц раньше, чем он только думал посылать за ней? Уж не случилось ли у них чего?
Все было так, как ему сказали: длинный обоз, боярин Гремислав – старейшина любутской волости, а с ним – старший плесковский княжич Белояр. И девушка в лодье, высоко сидящая на сосновой укладке и покрытая белой паволокой от дурного глаза.
– Эк вы меня нечаянно обрадовали! – воскликнул Дивислав, дружески обнимая Гремислава, потом княжича. – А я еще пива не варил, да и снопы ржаные пока в поле колышутся
[6]
.
Гремислав хотел ответить, открыл рот и опять закрыл. Переглянулся с княжичем – лица у обоих были странные.
– Что вы такие хмурые? – не понял Дивислав. – Что невеста моя? Здорова ведь, коли привезли?
И посмотрел на девушку в лодье. Но что там разберешь под паволокой?
Было ясно, что Дивислав ничего не знает. И думает, что ему привезли Эльгу!
– Лучше прямо здесь сказать, – торопливо шепнул Аська Бельше. – Если сильно осерчает, здесь отбиваться вольнее.
– Если в дом войдем – будем гостями, – напомнил Бельша. – А тут перебьют нас да в реку побросают.
Гремислав тоже надеялся на мирный разговор, поэтому уклонился от немедленных объяснений.
– Идемте! – спохватился Дивислав. – Простите, что такой я хозяин невежливый – огорошили вы меня! Я на Зажинках только думал по невесту посылать, а вы тут уже – как снег на голову. Идемте. Невесту бери – мои бабы ее устроят.
Он поспешно послал кого-то за Держаной. Она так и жила при нем, заправляя хозяйством и подращивая всех детей, его и своих. И теперь во главе всей этой ватаги уже бежала к причалу с поспешностью, небывалой для ее лет и положения. За прошедшие годы она потеряла еще пару зубов, но оставалась такой же худощавой и бойкой. Нежданное известие воодушевило ее так, что она то принималась смеяться, то утирала слезы.
– Хозяйка приехала… – бормотала она. – Княгиня наша… Уж я теперь на покой… с плеч долой… Ваша матушка новая приехала! – внушала она младшим детям, теребя за плечи попавшего под руку Вестимку.
Но мальцы сообразили только, что надо ухватиться за нее и зареветь. Никакой другой матушки, кроме Держаны, они не хотели.
А по пристани, по всему длинному предградью на слиянии Ловати и Полы уже летел слух: князю невесту привезли!
Отовсюду бежал народ – рыбаки, лодочники, торговые гости, жители Зорин-городка и ближних весей – желая хоть одним глазом глянуть на сватов и девушку под белой паволокой. Никто еще ее не видел, а уже всем было известно: и станом стройна, и лицом бела, а уж речь-то говорит, будто реченька журчит! Отовсюду слышались крики, раздавались обычные свадебные шутки, кто-то запел про серую уточку да ясных соколов.
Плесковские гости все лучше осознавали, в какой силок попали.
Дивислав уверен, что ему привезли его собственную обрученную невесту. И как они теперь скажут, что девка не та и везут ее куда-то в Киев? А он останется с пустыми руками?
Князь велел топить свою собственную баню; первыми Держана увела туда приехавших женщин, а мужчин Дивислав пока позвал к себе выпить квасу. Но и квас после жаркого дня в дороге их не развеселил.
– Что-то вы, други мои, смурные такие! – заметил Дивислав. – И…
Он скользнул взглядом по «печальной» рубахе Аськи и по одежде двоих других, выражавшей «малую печаль» по более дальнему родичу.
– Не приключилось ли чего худого с…
– Приключилась у нас беда! – подтвердил Гремислав. – Привелось нам проводить на тот свет воеводу нашего Велегора.
