Так что грозящее расстройство обручения Ингвара и Эльги было выгодно родичам князя.
Пока эти двое были детьми, а сам Олег – слишком молод, ни он, ни даже Честонег не разглядели опасности, которая стала очевидна сейчас.
Поэтому они ничего не ответили Мистине, хотя должны были сразу отказать.
– Мы ничего не сможем решить без Ингвара, – вымолвил наконец Предслав. – И без князя. Обождем, пока они вернутся. А болтунам языки укоротить бы надо…
Через день Плишку нашли на причале мертвым, с проломленной головой.
Шкуродер исчез. Одни говорили, что приятели подрались, вдрызг пьяные – люди видели, как они накануне уходили от Лидульва, едва стоя на ногах. Дескать, Шкуродер разбил голову приятелю, а сам сбежал.
Но говорили и другое: родичам «плесковской невесты» надоела порочащая их род болтовня. И болтовня действительно приутихла: никто не хотел оказаться следующим.
Однако Плишкина кровь на обмерзших досках причала будто запечатала всеобщее убеждение: нехорошие слухи возникли не на пустом месте.
Не желая давать лишний повод к разговорам, Эльга теперь никуда не ходила, кроме как к князю Предславу.
Зять Вещего уже стал грузным мужчиной на середине пятого десятка, но был еще хорош собой: полноватое внушительное лицо почти без морщин, седина в длинной бороде двумя полосами по сторонам, будто снег на черноземе. Усы и густые брови еще оставались темными.
На нем хорошо смотрелись шелковые кафтаны всех оттенков красного, с золотным шитьем, которые шили ему жена, дочь и внучки. На шее он носил красивый золоченый крест греческой работы и отличался любезностью и вежеством, которые сразу указывали на его истинно княжеское происхождение. Поколения его предков правили в Великой Моравии, объединявшей под своей властью многие славянские племена.
Эльга знала, что в Киеве видят в державе Моймировичей образец для нынешних русских князей.
Темные глаза его смотрели ласково, в них отражался опыт долгой жизни, рано опаленной невзгодами. Когда под ударами угров рухнула Великая Моравия и погибли его старшие родичи – все, кроме матери, – ему едва сравнялось пятнадцать.
Только с ним Эльга теперь могла потолковать о своей беде: Мальфрид слишком раздражалась, а остальным было и вовсе незачем об этом слышать.
– Я в Киеве недавно, поссориться ни с кем не успела, – говорила Эльга. – А кто-то уже меня замарать пытался. Кому это может быть нужно? Неужели и правда жидам хазарским?
– Едва ли, – улыбнулся князь Предслав. – Жиды не глупы. Ну, пограбили тогда у них клети, дрова раскидали, челядинкам подолы порвали – так князь за убытки с ними рассчитался. Теперь будут ходить, руки воздевать да богу жаловаться. А чужую честь марать – это только свары плодить, а если свары, кому хуже? Им же и хуже. Или война – торговле урон, а если так, пьяные расшумятся – опять их же дворы громить пойдут. Когда-нибудь и головы разобьют, им же этого не хочется. Не из Козар это ползет.
– А откуда же? – Эльга пристально смотрела ему в лицо.
Не девичье дело было вникать в такое, но она уже поняла, как нелегко жить в месте, подобном Киеву.
В Плескове это было бы невозможно! Там все свои.
А здесь все чужие – и всякий друг на друга.
– Если мне придется здесь жить, я должна понимать, как здесь живут! – добавила она, видя, что Предслав медлит с ответом.
– А ты хочешь здесь жить? – Он наклонился к ней.
Она молчала.
– Или в Волховце?
– Ну… сперва здесь, а потом в Волховце, – нашлась Эльга. – Ведь пока жив Ульв конунг, мы и не сможем уехать отсюда. Только потом, когда Ингвар станет…
– Кем станет Ингвар, и от тебя зависит, – наконец промолвил Предслав. – Тебя недаром дочерью Вещего прозвали. Ты можешь принести в приданое куда больше, чем те рушники, за которыми Ингвара послала, – негромко рассмеялся он. – Что там рушники? У Олега один сын. Будет ли еще – бог весть. За десять лет – всего один. И никто своего часа смертного не ведает. Повернись дело… на иную колею, и киевским князем будет твой муж. Может, Ингвар. А может, другой кто. Может, тебе иной кто приглянется? Мало ли молодцев на свете?
– Так, значит… право наследования Вещему – это я? – почти шепотом выговорила Эльга.
В мыслях ее словно что-то передвинулось, и многие перепутанные нити вдруг сложились в ясный узор.
Ее муж будет не просто наследником Вещего, но наследником, на поколение старше нынешнего князя.
Кому надо, чтобы им стал Ингвар, у которого и так слишком много сторонников среди самых буйных?
Уж точно, не Олегу. И не его родичам. Нет, конечно, ни Предслав, ни Избыгневичи не могли распускать те дурные слухи насчет нее и Мистины.
Мистина…
Если Ингвар не захочет на ней жениться, она может достаться Мистине. А с ней – и права на киевский стол. Сын Свенгельда – княжьего рода, даже лучше, чем был сам Вещий! Так не он ли это?
Но уж точно не жиды хазарские…
– Как Бог рассудит, так и будет, – прервал ее мысли голос Предслава. – Но ты помни, что Ингвар для тебя – не единственный жених. Ты можешь выбрать, кого пожелаешь. Князь не станет тебя принуждать.
И уже никакого помину о давнем уговоре с Ульвом волховецким! Исполнение этого уговора теперь могло больше повредить Олегу, чем помочь, и он это понял.
Эльга бросила на Предслава беглый взгляд и опять опустила глаза, не желая, чтобы он угадал ее мысли.
Обрадуется ли Предслав, если она выйдет за Мистину? Почему же нет? Ведь это оставит Ингвара не только без жены, но и без ближайших соратников, Свенгельда и его сына. Олегу будет не о чем жалеть – его соперник не обретет силы и не сможет ему угрожать…
Киевляне уже потихоньку ладили себе колядошные личины, когда пришла весть о скором прибытии Ингвара. Он уже находился в Любичевске, городе на Днепре чуть выше Киева. На днях будет здесь.
Говорили, что вернулся он с победой, привез добычу и полон.
Эльга снова взволновалась.
Еще несколько дней – и ее запутанная судьба окончательно решится!
А еще – Ингвар должен привезти Уту!
Ее любимую сестру, которую судьба так странно и жестоко оторвала от нее. Сначала они потеряли ее в лесу – этого она не могла простить Мистине до сих пор, – а потом ее пленил по пути в Киев Дивислав. И это возмущало Эльгу, не менее чем захват ее приданого. Если Дивислав побежден, то Ута свободна, и Ингвар доставит ее сюда. Они снова будут вместе!
Эльга заранее вздыхала с облегчением, воображая рядом с собой сестру, с которой можно поговорить обо всем, доверить все свои тревоги, и она всегда поймет, пожалеет, посоветует!
Даже будучи окружена знатными родственницами, Эльга скучала по той, к которой за всю жизнь привыкла, как к самой себе. Она даже сна лишилась и вертелась на лавке, дожидаясь возвращения Ингвара с большим нетерпением, чем ранней осенью.
