Ровно через десять секунд Рик Стригой отнял руки. Девушка открыла глаза и увидела, что мир так же ясен, как прежде.
– Большое спасибо, – пробормотала она.
Ей стало неловко за себя саму: мозг старательно прятал воспоминание об этом нежном прикосновении в уголок самых тайных мыслей. Все-таки хорошо, что она научилась выстраивать крепкий и сильный защитный водопад, иначе бы ее мыслечувствующая лента охотно выдала бы ее с головой.
– Не волнуйся, в остальном ты в порядке, – сообщил Рик, по-своему истолковав ее замешательство. – Через час вылетаем, советую собраться. Перемещайся со своим сундуком прямо в сад – госпожа Кара даст вам последние рекомендации.
В своей комнате Каве первым делом глянула в зеркало.
На нее смотрела не очень высокая, худенькая девушка: нос крупноват, картошкой, в мелких веснушках, толстые разросшиеся брови, хмуро сходящиеся над переносицей, и круглые желто-карие глаза – ну прямо как у кота, ей-богу. Дополняли картину два жиденьких мышиных хвостика и короткая жесткая челка.
– Ну хоть не рыжая и не толстая, – глубокомысленно заявила Каве своему новому отражению и пошла искать пинцет – надо же как-то облагородить свое новое лицо.
Глава 8
Вордаки
Через решетку узкой оконной рамы лениво просвечивал тонкий рожок луны, окруженный бледным, дымчатым ореолом рваных облачков.
Алексей Вордак сидел на подоконнике распахнутого окна, поджав под себя ноги. Думая о чем-то своем, он крутил меж пальцев странный камешек с рисунком ящерицы на круглом шлифованном боку. Взгляд парня то и дело устремлялся вдаль, словно вслед за своими мыслями он и сам желал оказаться где-нибудь там, за темной полосой леса, за чертой ближнего города, за острыми вершинами далеких гор.
Вот он потянулся, выпрямился, поднес камешек к самым глазам, внимательно его изучая.
– Здесь есть какая-то загадка, – пробормотал он как бы для себя. – Я чувствую, что ты непростой… но что же в тебе сокрыто?
Неожиданно из овала пыльного зеркала проступила черная тень, очертания фигуры уплотнились – появился отец.
– Извини, что без стука.
Алексей хмыкнул, нахмурил брови.
– Можно подумать, ты когда-то спрашивал разрешения, чтобы ввалиться, – буркнул он, незаметно пряча в карман джинсов камешек с ящерицей.
– Пусть так. – Старший Вордак беззаботно пожал плечами, прошел к окну, небрежным жестом вызвал неизвестно откуда большое плетеное кресло и удобно устроился в нем, вцепившись тонкими гибкими пальцами в подлокотники.
– Не забудь после забрать эту махину. – Лешка неприязненно покосился на кресло. – Потому как из-за твоего запрета я ни сам не могу перемещаться, ни вещи туда-сюда таскать. Если честно, надоело уже ходить по лестнице!
– Ну-ну, давай без криков, – поморщился старший Вордак. – Сегодня сниму запрет, тебя устроит? И знаешь, что я думаю? Пора бы нам наконец забыть прошлые обиды, как следует помириться и обдумать совместные планы на будущее.
Сын удивленно воззрился на отца.
– Я тебя слушаю, – не сводя подозрительного взгляда с родителя, произнес он.
Мстислав Вордак не спешил. Он откинулся назад, сцепив пальцы в замок, поиграл желваками на скулах – похоже, разговор предстоял серьезный.
– Я очень доволен твоими успехами, сын, – наконец произнес он. – Всего лишь первый год в прославленном Золотом Орле, и сразу – среди лучших учеников Карпатской Академии Равных. Все учителя как сговорились тебя хвалить, и сам великий Влади Коршун, лучший тренер по магическим искусствам, умоляет отдать тебя ему в ученики. Ты – моя гордость. – Отец улыбнулся. – Поэтому я вновь настаиваю, чтобы ты подумал о своей карьере заранее…
– Извини, но я не полезу в политику, – тут же скривился Лешка. – Если уж говорить о карьере, меня больше привлекают исследования, долгие и опасные путешествия, теории параллельных миров. В худшем случае – дальнейшее изучение высшей магии, желательно, практическое.
Старший Вордак улыбнулся. Хитро прищурился.
– Да, папа, – медленно произнес Лешка, не сводя с него глаз. – То, что когда-то так привлекало тебя, пока ты не ударился в политические интриги. Пока не захотел вдруг стать новым Карпатским Князем. Раньше ты тоже любил путешествовать.
– Когда поднимаешься выше, начинаешь видеть то, что не видят другие, – назидательно произнес Вордак. – Твоему взору открывается новый горизонт. Думаю, ты и сам это понимаешь.
– Нельзя изменять своим принципам, – упрямо возразил Лешка. – Тому, во что веришь. Если изменить собственным взглядам, то сам себя перестанешь уважать. А как же тогда будут уважать тебя другие?
– Ты так рассуждаешь в силу молодого возраста, сын. Но, поверь мне, легко поменять взгляды на жизнь, когда наступает разочарование.
– Ладно, прекратим философию. – В голосе парня промелькнуло раздражение. – Я рад, что мне не пришлось испытать столь сильного разочарования… О чем ты еще хотел поговорить?
Отец, пряча улыбку, кивнул:
– Ты прав, это бесполезная тема… Не буду скрывать от тебя, – Вордак в задумчивости пожевал губами, – у меня появились небольшие неприятности. Говоря начистоту – мне угрожают, и угрожают реально. Только за месяц пришлось пережить три покушения подряд, одно за другим… Опасных, хорошо спланированных покушения. Причем последнее произошло недавно – у нас дома, в замковом саду…
– Когда?! – Алексей мигом соскочил с подоконника и бросился к отцу. – Почему ты сразу не сказал?!
Вордак усмехнулся:
– Я не стал бы рассказывать о таких мелочах, если бы не переживал, что и твоя жизнь в опасности. Как ты понимаешь, все дело в моей высокой должности. И в Скипетре. Колдовские умы по-прежнему волнуют три символа карпатской власти. Я думаю, именно Лютогор стоит за спинами подосланных убийц. Хочет собрать три вещи вместе. Или хотя бы две… А тут еще эта экспедиция… Близится, близится решающий момент. Начинается грандиозная, давно запланированная шахматная партия.
– У Лютогора такие же шансы собрать три символа, как и у тебя. Каждый из вас владеет всего лишь одной вещью. – Лешка нервно усмехнулся и как-то резко отвел глаза в сторону.
Это не укрылось от внимания отца. На его лице проскользнула коварная ухмылка.
– Судьба Венца, как ты знаешь, до сих пор неизвестна. Не будем вспоминать, благодаря кому нам не удалось завладеть этой могущественной вещью.
Лешка ждал этого – нахмурился, поджал губы. Бросив на отца злой взгляд, отвернулся к окну.
Старший Вордак поднялся с кресла и подошел к сыну.
– Да, мы стали бы намного сильнее, – начал он, обнимая парня за плечи, – окажись в наших руках не только Скипетр, но и Венец. Объявили бы Лютогора вне закона да ещё устроили бы официальную травлю на всю его дикую банду. Решение не совсем правомерное, но действенное. А без Венца нет смысла затевать междоусобицу: даже завладев двумя символами из трех, мы не приблизимся к разгадке пути в Чародол. К заветной Двери в Скале.
