Поднявшийся из-за стола Ван Ли разочарованно моргнул узкими глазами.
– Сожалею, босс, – но оба как в воду канули. Гензеля мы понятия не имеем где искать. По поводу Иосифа Виссарионовича – произвели тщательный обыск у Молотова и Кагановича, даже к сыну Сталина, Василию, вчера вечером нагрянули – нигде его нет.
– А как же насчет той самой анонимки, которую бросили в почтовый ящик Учреждения: «Сталин прячется в платяном шкафу на квартире у Микояна»? – вскинул брови Шеф.
Ван Ли попытался улыбнуться, однако, оценив ситуацию, делать этого не стал.
– Выяснилось, что ее писал Каганович, причем левой рукой – пытался навредить давнему сопернику. Ясное дело, у Микояна Сталина мы тоже не нашли. Даже под кроватью.
– Мало этому дураку Кагановичу по условиям наказания копию храма Христа Спасителя каждый год в одиночку строить, – разозлился Шеф. – Следует его еще и метро отправить копать. Интересно, а допрос ведущих маньяков города нам хоть что-нибудь дал?
На этот раз из-за стола поднялся Краузе.
– Эти ребята сами в шоке, – сказал он с легким гамбургским акцентом. – Для них появление подобного серийного убийцы – нечто из ряда вон выходящее. Джек Потрошитель уверяет, что ему в голову не приходило пойти кромсать королеву, а Чикатило клянется мамой, что не имел желания убить ту же Пугачеву. Разве что один раз, после первого исполнения по телевидению песни «Горная лаванда».
– «Горную лаванду» вовсе не Пугачева поет, – подал с другого конца стола голос старательно обкусывающий ногти Малинин. – Это София Ротару и Яак Йоала.
– Слушай, ну он же маньяк – ему пофиг, – поморщился Краузе. – Песню поет Ротару, а убить захотелось Пугачеву – что с него взять. Короче, дело в том, что они, как классические серийные убийцы, резали сугубо женщин и детей, желания воткнуть нож в знаменитость у них не возникало. Такие маньяки вообще большая редкость. Как правило, те, кто преследует популярного актера или певца, одержимы конкретно этой персоной – как убийца Джона Леннона Марк Чэпмен или, скажем, Чарльз Мэнсон, разрезавший на кусочки беременную жену Романа Поланского. Кстати, очень жаль, что этих типов пока нет в городе, – они бы нам очень помогли в расследовании.
– Я искренне надеюсь, что в самое ближайшее время будут, – кивнул Шеф. – Продолжай.
– Спасибо, – раболепно поклонился в сторону начальства Краузе. – Что происходит потом? Фанат-психопат стреляет или втыкает нож в предмет своего обожания и на этом останавливается – едет сдаваться в полицию. Чэпмен, например, не отправился добивать Маккартни или Харрисона. Кстати, Джона Леннона мы на всякий случай взяли под усиленную охрану. Если его убьют второй раз, он этого явно не переживет.
– Харрисон мне тоже звонил, – вспомнил Шеф. – Очень переживает за Леннона. Говорит, что они только-только новый диск заканчивают записывать, как бы работа не сорвалась. Уже и название придумали – «Восставший из Ада». Неоригинально, конечно, но Клайва Баркера
[9]
здесь сейчас нет, чтобы за бренд судиться. Зато потом он им устроит.
– Короче, за Леннона нам пока волноваться нечего, – перехватил инициативу Краузе. – Таким образом, Шеф, я хочу представить вам совершенно новый тип киллера, который из личного удовольствия сжигает известных людей, – диктатора, секс-бомбу и каратиста. Возможно, он даже испытывает от каждого убийства сексуальное удовлетворение. Диапазон вероятных действий убийцы чрезвычайно широк – предположим, завтра он сожжет Цезаря, послезавтра – Грету Гарбо, а через неделю – Ивана Поддубного. К счастью для нас, пока непонятно, каким именно оружием он пользуется. Я не ошибся в этом определении – да, именно к счастью. Потому что если это станет понятно, в городе у него немедленно появится куча подражателей. Вы уже знаете, как его окрестила пресса?
– Еще бы, – кисло ответил Шеф. – «Ангел Смерти». У журналистов никакой фантазии. Еще бы «Адский Сатана» назвали. И, пожалуйста, полегче со словом «окрестила».
– Извините, – сконфузился Краузе, однако сразу пришел в себя. – Людям свойственно популяризировать отрицательных героев, тем более в городе, где таковых большинство. По нашим данным, в китайском квартале уже вовсю торгуют майками с изображением обугленной Мэрилин Монро на фоне пробирки. Нам остается лишь признать, что мы пока не знаем, как нам бороться с убийцей, используя опыт предыдущих поколений. Доселе аналогичных маньяков-одиночек в истории криминалистики не встречалось.
– А он вовсе и не одиночка, – спокойно возразил Калашников. – Этот человек работает по заказу. Он убивает тех, кого надо. Скорее всего, сам не знает имен будущих жертв.
Сцену, последовавшую за его словами, Алексей уже наблюдал в гримерке Монро после того, как взял в руки розы, – все замолчали и скопом уставились на него. Он облизнул губы, попытавшись продолжить мысль, но сразу это сделать не удалось.
– То, что говорит этот юноша, не лишено смысла, – заметил один из консультантов Учреждения, горбоносый старик в фетровой шляпе. – Мы пропустили мимо ушей такую версию, что это может быть обычный заказ. Когда однажды весной у нас в Нью-Йорке убийцы в масках за пару дней перестреляли всех глав семейств, их тоже можно было причислить к маньякам, страдающим сезонным обострением. Однако молодые люди выполняли конкретное задание, а не действовали по зову сердца. Маньяки обычно жаждут всемирной славы – они оставляют на месте преступления свои фирменные примочки, звонят в газеты, отрезают ухо у жертвы на память. Здесь же исполнение быстрое и профессиональное. Так действуют люди, которые убивают за деньги.
Старик говорил медленно, как будто тщательно пережевывал пшенную кашу, однако присутствующие прислушивались к невнятным словам с заметным почтением.
– Что ж, ваше мнение весьма логично, дон Корлеоне, – произнес Шеф. – Если вы и Калашников правы, то у нас имеется целая цепочка – заказчик убийств, исполнитель, и как минимум один человек, который им помогает. Я допускаю, что даже и не один. Нет только одного – мотива самого преступления. С Гитлером-то все понятно. Но чтобы один и тот же человек заказал Мэрилин Монро и Брюса Ли одновременно – уму непостижимо. Откуда он вообще взялся, каким образом они с убийцей нашли друг друга?
Шефу жутко хотелось добавить к сказанному много чего еще. Что он не понимает, какой умник умудрился наладить в Аду безопасное производство святой воды. Что бесполезная беседа с Голосом его ужасно разозлила. И, наконец, то, что до сих пор этими болванами не было высказано ни одной удачной идеи – как именно можно поймать убийцу.
Однако вслух он не сказал ничего, а лишь продолжил раскачиваться.
– С вашего позволения, я хотел бы провести проверку известных профессиональных киллеров, – завладел его вниманием Калашников. – Может быть, нам не повезет сразу, но мы вряд ли приблизимся к разгадке, если будем пытать Чикатило на предмет Пугачевой.
