Он чуть было не врезался в бронзовый фонарный столб. Еле вывернул. Надо умерить обороты. Да и куда торопиться? Соседка фрау Браунштайнер любит дрыхнуть до обеда – наверняка она либо спит, либо ковыляет на исправительные работы.
Он вспомнил, что уже сутки ничего не ел. Может быть, притормозить у круглосуточного киоска и быстренько перекусить fish and chips? Нет, не надо. Здесь никогда не знаешь, кого встретишь. Что за личность стоит там за прилавком? А вдруг это человек-феномен, запоминающий любого клиента с первого взгляда? Он не может сказать, что его лицо знакомо всему городу, но в определенных кругах оно считается известным. Что ж, придется перекусить дома засохшими консервами, а до этого поголодать.
…Ибу ибуди дада муди – иначе не скажешь. Однако теперь, пока не прибудут новые инструкции от связного, его попросту замучает любопытство. Легко ли он управится со следующими… двумя? Кто знает. В конце концов, он ведь тоже не лыком шит – с предыдущими пятью сумел разобраться. Разве не гениальным оказался его план по устранению этой жирной свиньи? То, что в гигантской столовой в момент завтрака находилось примерно пятьдесят тысяч человек, его не остановило. Киллер помнил, что толстяк обычно садится за столик в самом дальнем углу, у окна, – если так происходит последние сто лет, то не было причины думать, что объект изменит свои привычки.
А вторая жертва… Так это и вовсе проще пареной репы. Проникнуть в прачечную после ухода персонала, зайти в помещение сушилки, переодеться в форменный халат, чтобы его приняли за местного работника, под силу и ребенку. Правда, эту женщину пришлось долго ждать – видимо, у нее всегда много работы. Но зато потом все было сделано профессионально: в темноте он слышал лишь треск искр и шорох пепла, просыпавшегося на цементный пол. А вот прачка так и не успела понять, что с ней произошло.
Никто не спорит – приятно взглянуть в расширенные от ужаса глаза жертвы, но иногда лучше отказаться от этого удовольствия, если убиваешь женщину. Он знал, как эти хрупкие создания умеют верещать, словно сирена: полгорода будет знать, что бедняжку обидели.
Невдалеке показались грязные стены его дома – панельная пятисотэтажка, старая социальная рухлядь. Прошло много времени, пока он привык к сыплющейся штукатурке и проваливающейся лестнице, – сначала писал жалобы, возмущался, обивал пороги. Без толку. Никого здесь не интересует справедливость, никто не спрашивает, кем ты был на Земле. Говорят, скажи спасибо за то, что ты можешь делать любимую работу. Можно ли назвать работу «любимой», если сначала ты отдаешь ей всю жизнь, а потом – еще множество лет после жизни?
Убийца спрыгнул с велосипеда, придержав его за «рога». Дальше он пойдет пешком – все-таки уже утро, с минуты на минуту улицы начнут заполняться людьми, и без велосипеда намного легче затеряться в толпе.
Подняв глаза, киллер снова воззрился на неоновую рекламу свежего номера газеты «Смерть» – как и ожидалось, на первой полосе обсасывалась «серия мистических убийств в самом сердце города». На этот раз там красовалось новое фото Калашникова, видимо сделанное издалека, – он сидел в служебной машине с другим знакомым ему псом, у обоих были напряженные перекошенные лица, как будто они о чем-то яростно спорили. Судя по заднему плану снимка, беседа происходила в вампирском квартале.
Народу вокруг почти не было, поэтому убийца не отказал себе в удовольствии навести указательный палец в сторону недовольного лица Калашникова, как бы прицеливаясь.
Глава 19
То, чего не может быть
(11 часов 38 минут)
Опухший после бессонной ночи Калашников сладострастно отпивался гнусным по вкусу, но все же горячим кукурузным кофе в тошниловке – так коллеги некорректно называют бар Учреждения. Разумеется, ему не терпелось попасть к Шефу, чтобы изложить подробности длительного путешествия в комнату тринадцатого. Но после того как на обратном пути он снова побывал в трех телепортерах, сил не осталось. Болело все: и тело, и голова, и даже мочки ушей. Было ощущение, что он вот-вот развалится на части, если сделает необдуманное движение.
Получасом раньше Алексей на последнем издыхании дополз до архива, чтобы в его присутствии охранники вскрыли автогеном раскуроченный ящик 297 865 11 («Т»), доверху набитый вещественными доказательствами. Предчувствие не обмануло – среди груды бумажного мусора оказался долгожданный менделеевский блокнот, но радость была преждевременной. Калашников ровным счетом ничего не понял в химических формулах, покрывающих страницы.
Проклиная лень, с которой он всегда относился к гимназическим урокам по химии, Алексей снял с каждой страницы блокнота ксерокопию, после чего еле доковылял до отдела судебной экспертизы. Замученные химики все еще возились с разложением на молекулы компонентов эликсира, поэтому к появлению блокнота отнеслись с энтузиазмом. Его попросили зайти через сорок минут, когда они проверят содержание формул. Калашников высказал опасение, что ему надолго придется задержаться у Шефа, однако химики заверили, что дождутся его обязательно.
…Бросив на столик золотую монету – цены в тошниловке выше, чем в современном Нью-Йорке, – Алексей поднялся, ритмично покачиваясь из стороны в сторону, подобным образом пьяные люди обычно танцуют рок-н-ролл. До лифта он шел, сопровождаемый сочувственными взглядами сослуживцев, слышался тревожный шепот: «Плохи дела у Лехи с расследованием – эвон как перебрал-то вчера». В зеркальном лифте, пользуясь тем, что он один, Калашников сел прямо на пол.
Двери открылись, он выполз оттуда на четвереньках – и сразу же наткнулся на стройные женские ноги в красных туфлях. Он поднял голову. Прямо над ним стояла Мария-Антуанетта с загадочным выражением лица.
– Есть и другие способы снимать стресс, кроме спирта, – сухо сказала королева.
Алексей попытался встать на ноги, но у него ничего не вышло.
– Э-э-э… – произнес он в полном замешательстве. – Я, видите ли, устал…
Мария-Антуанетта не разжимала более губ, но ее молчание означало, что в душе секретарши Шефа бушует целый шторм. Как можно являться к главному в таком состоянии, если ты элементарно не можешь стоять на ногах? Пока она собиралась с силами высказать Калашникову всю правду в лицо, тот, цепляясь за косяк, каким-то образом сумел привести себя в вертикальное положение.
– Закусывать надо! – гневно заявило ее величество и, возмущенно цокая точеными каблучками, прошествовало в лифт. – Не забудьте зайти к Шефу. К сожалению, мне дано строгое указание пускать вас без очереди. Хотя я бы на его месте вас…
Узнать, что бы сделала с ним Мария-Антуанетта, у Алексея не получилось, ибо последние слова потонули в шуме закрывающихся створок лифта. Держась за стену, он осторожно двинулся к кабинету Шефа, не забывая делать по пути короткие передышки.
Калашников застал босса в расстроенном состоянии. Шеф с ходу сообщил ужасную новость: пока Калашников ездил допрашивать тринадцатого, убийца снова нанес удар. Как всегда, неожиданно – но на этот раз в оживленном месте, в присутствии тысяч людей.
