Велли слушал новости: передавали что-то о землетрясении. Я подкрался на цыпочках ко второй двери, приоткрыл ее и очутился в женском царстве. Закрыв дверь, я обшарил комнату лучиком фонарика. Никакого сомнения: это была комната юной девушки. На полках вдоль задней стены были расставлены куклы. На другой стене была прикреплена афиша со снимком какой-то поп-группы. На кресле лежал старенький, сильно потертый коричневый медвежонок. Но больше всего меня поразила деревянная рамочка над изголовьем кровати.
Я сделал шаг вперед. В рамке под стеклом поблескивала медаль. "Медаль Почета"... Медаль Митча Джексона, которая, как я был уверен, раньше висела над кроватью Фредерика Джексона. Над чьей же кроватью висела она сейчас? Джонни Джексона? Неужели его гомосексуальные наклонности зашли так далеко, что он носил женский парик, а в комнате у него были куклы и лохматый медвежонок?
Возможно, конечно, но я сомневался.
Я приблизился к стенному шкафу и заглянул внутрь. Там висело несколько женских платьев – все для молодой девушки. Дешевенькие, которые можно купить в любом универсальном магазине. Кожаная куртка, две пары джинсов "Левис". На полке я обнаружил два бюстгальтера и три пары белых трусиков.
Взглянув еще раз на "Медаль Почета", я снова прошел через комнату Велли Воткинса, выскользнул из окна и обошел вокруг дома, чтобы попасть в него нормальным путем.
Подойдя к входной двери, я надавил на звонок. Мне было слышно, как перестал работать телевизор, и в доме воцарилась тишина. Я обождал несколько минут и вновь нажал на звонок. После довольно продолжительного ожидания дверь отворилась, и на меня упала тень Велли Воткинса.
– Хэллоу, мистер Боткине. Это я, Дирк Уоллес.
– Да, – произнес он, загораживая собой вход. – Боюсь, мистер Уоллес, ваш визит неудобен. Может зайдете завтра?
– Очень сожалею, но не завтра. Я должен поговорить с вами о вашем сыне.
Я увидел, что он окаменел. Дверная лампа не горела, так что лицо его оставалось в тени.
– Мистер Уоллес, – нерешительно проговорил он, – помнится, я сообщил вам, что мой сын меня больше не интересует. Если вы собираетесь мне что-то о нем сообщить, то с этим можно подождать и до завтра. Вы должны меня извинить.
Он начал закрывать дверь.
Я шагнул вперед.
– К сожалению, мистер Боткине, это криминальное дело.
Вполне возможно, что вы тоже будете вовлечены, так что нам лучше поговорить сегодня.
– Криминальное дело?
Он отодвинулся в сторону, и я вошел в коридор, прикрыв за собой дверь. Боткине определенно колебался, затем покорно качнул головой и распахнул дверь в гостиную.
– В таком случае, вам лучше войти, мистер Уоллес.
Я вошел в уютную гостиную. Стол там был сервирован для обеда на двух человек.
– Надеюсь, это не займет много времени, мистер Уоллес, но я собираюсь пообедать. – Ему очень не хотелось, но старомодное гостеприимство заставило его вежливо осведомиться: – Может быть, я могу предложить вам, выпить?
– Спасибо, в следующий раз, – я подошел к шезлонгу и сел. – К сожалению, я должен сообщить вам, что у вашего сына серьезные неприятности. Он возглавляет банду торговцев наркотиками прямо здесь в Сирле.
Я внимательно наблюдал за лицом Воткинса и заметил, что оно вздрогнуло.
– Мой сын? Здесь? – он подошел к стулу и опустился на него. – Ничего не понимаю. Сид здесь?
– Не в Сирле. Он проживает в Парадайз-сити под именем Герберта Стобарта. У него собственный дом стоимостью в полмиллиона долларов и "ролле ройс". Вместе с Гарри Везерспуном он организовал весьма доходное "кольцо" по сбыту наркотиков. За год они зарабатывали порядка трех миллионов.
– Гарри Везерспун?
Старик окончательно растерялся.
– Позвольте внести ясность в дело, мистер Боткине. Большая часть того, что я собираюсь вам сообщить, основана на догадках, но у меня имеются доказательства правильности моих предположений. Все началось во Вьетнаме. Везерспун был там агентом по наркотикам, работающим в армейских частях. Положение в армии с наркотиками было скверным. Везерспун узнавал, кто поставляет наркотики ребятам, служащим в армии. Такой "толкач" наркотиков должен был иметь контакты с кем-то, достающим эти наркотики. Везерспун обнаружил, что таким лицом являлся ваш сын. До того, как успели арестовать "толкача", коим являлся Митч Джексон, тот пал в бою. Везерспун, вероятно, выяснил, какие громадные деньги дают подобные аферы. Он был страшно жадным до денег человеком, поэтому он связался с вашим сыном и они быстро нашли общий язык. Когда их демобилизовали, они уже обмозговали план использования банок с консервированными лягушками для того, чтобы снабжать героином богатых дегенератов. Наркотик находился в миниатюрном мешочке, который якобы содержал порошкообразный соус особого состава, с которым едят лягушачьи лапки. Идея была великолепная, главным образом, безопасная. Ваш сын постепенно собрал внушительный список лиц, желающих по почте собирать, точнее получать, такого рода консервы. Таким способом раз в месяц они сбывали требуемую порцию наркотика. Везерспун занимался изготовлением "консервов", ваш сын – клиентурой и получением героина. Потом что-то случилось. Что именно – сказать не могу, но только Везерспун решил выйти из игры. Он заработал, как теперь стало известно, около полумиллиона долларов и подумал, что с него довольно. Возможно, он поссорился с вашим сыном. Не знаю, да это и не имеет особого значения. Как и большинство других торговцев наркотиками, пожелавших "выйти из игры", он скоро умер. Лягушачью фабрику только что приобрел мексиканец Эдмундо Рейз, которого финансировал деньгами ваш сын. Эта пара воображает, что сможет продолжать заниматься наркотиками, но у меня достаточно доказательств для того, чтобы упрятать их за решетку на пятнадцать лет.
Несколько минут Боткине сидел неподвижно, потом поднял на меня печальные глаза.
– Я же вам сказал, что не желаю иметь ничего общего с моим сыном. То, что вы мне сообщили, кошмар, и я надеюсь, что Сид получит по заслугам. Наверное, мне следовало бы поблагодарить вас за то, что вы меня предупредили, но я не вижу, каким образом это касается меня. Конечно, мне больно, но Сид всегда причинял боль Китти и мне. Вы что-то сказали о моей причастности к этой отвратительной истории, – он прямо взглянул на меня. – Я причастен?
Я проигнорировал его вопрос, не желая позволить ему взять себя в руки.
– Очень странно, как все происходит, мистер Боткине. Около десяти дней назад наше агентство получило просьбу от покойного Фредерика Джексона разыскать его внука. Поскольку Джексон послал нам сто долларов в качестве рэтейнера, мы взялись за это поручение, но только потому, что его сын Митч служил во Вьетнаме у полковника Пармелла и был награжден медалью. На поиски Джонни Джексона направили меня... Проводя расследование, я натолкнулся на эту банду торговцев наркотиками. Это выплыло как побочная задача, хотя и весьма важная. Я все еще не разыскал Джонни Джексона. На днях я спросил вас, не встречались ли вы с ним недавно. Вы ответили, что нет, но у меня сложилось впечатление, которое теперь укрепилось еще больше, что вы солгали мне. Поэтому я снова спрашиваю вас: видели ли вы недавно Джонни?
