– Мы можем поговорить? – спросил Ричер.
– О чем?
– О прошлой ночи. И сегодняшнем дне.
– Нам не разрешают об этом говорить.
– Вы всегда делаете то, что вам говорят?
– Нет, не всегда. Но я думаю, что в данном случае я поступлю, как приказано.
– О чем речь?
– Национальная безопасность. Мы ни о чем не можем рассказывать.
– Я находился там вместе с вами.
– Не все время.
– Вы ответите на мои вопросы? Это не то же самое, что рассказывать что-то самой.
– Вас привезли сюда. Вам расскажут, что происходит.
– Я не думаю, что они знают, что происходит.
До обеда оставалось тридцать минут, и Карен нервничала; она не хотела говорить. Поэтому они выбрали самое скрытое место из всех возможных – номер Дельфуэнсо. Он был таким же, как номер Ричера, за исключением того, что в нем стояли две односпальные кровати вместе одной двуспальной, и из-за двух больших кресел здесь было тесновато. Ричер сел в одно из них, а Дельфуэнсо сняла свою сумку с другого. Сумку, из которой она вынимала аспирин. Та выглядела тяжелой. Возможно, в ней до сих пор лежала бутылка с водой.
– Как вы думаете, что произошло в том мотеле?
Карен бросила сумку на кровать, та подскочила и осталась лежать неподвижно. Женщина опустилась в кресло.
– Нам не разрешают об этом говорить, – повторила она.
– Кто вас предупредил?
– Мне ясно дали это понять. Мы находимся здесь для нашей же защиты. И любые разговоры могут быть для нас опасны.
– Но как такое может быть?
– Мне ничего не сказали прямо, лишь объяснили, что мы оказались втянуты в события, смысла которых не понимаем, и что мы здесь, потому что они хотят, чтобы мы не пострадали. Мы изолированы, как присяжные. Это как-то связано с Патриотическим актом.
– Изолированы? Чепуха. Мы заперты. Вы не можете никуда отсюда уехать.
– Я не хочу уезжать. Здесь совсем неплохо. У меня не было отпуска много лет.
– А как же ваша работа?
– Они обещали договориться с моим боссом. И со школой для Люси. Они сказали, что все будет в порядке. В таких ситуациях люди должны держаться вместе.
– Они сказали, как долго вам нужно будет здесь оставаться?
– Пока все не закончится. Наверное, не слишком долго. Но я надеюсь, что не меньше недели.
Ричер ничего не ответил.
– Ваш нос выглядит немного лучше, – заметила Карен.
– Неужели? – сказал Джек, хотя ему совсем не хотелось говорить про свой нос.
Однако он решил, что стоит поддержать разговор. «Задержка и досада, но это быстрее, чем кричать или драться».
– Раньше он выглядел ужасно, – продолжала Дельфуэнсо. – В машине я часами на него смотрела. Вы привели его в порядок.
Ричер кивнул.
– Более того, вы и себя полностью привели в порядок. Вы приняли душ, верно?
– Ну, это случается со мной не так уж и редко.
– Но у меня возникли вопросы.
– И я купил новую одежду.
– В этом не было необходимости. Здесь дают одежду. Они сказали, что мы можем оставить ее себе. Оба комплекта, если захотим. И туалетные принадлежности.
– А что с вами произошло после того, как вы уехали из мотеля в Айове? – спросил Ричер.
Женщина не ответила.
– Я знаю, что произошло. И им это известно. Что страшного произойдет, если вы мне расскажете? Я здесь, с вами. Я никуда не уйду. И не смогу ни с кем поговорить.
Дельфуэнсо погрузилась в долгие размышления, ее лицо стало серьезным и задумчивым, в точности как у дочери. Наконец она пожала плечами.
– Это было ужасно. Ну, после того, как вы ушли в мотель вместе с Маккуином. Я ничего толком не могла разглядеть – он все загораживал. Но я заметила вспышку и услышала выстрел. Он выбежал, и я больше вас не видела. Тогда я решила, что вы мертвы. Маккуин сказал, что вы убиты.
– Так и сказал?
Дельфуэнсо кивнула.
– Кинг спросил, достал ли он вас, и Маккуин ответил, что попал между глаз. Они даже немного посмеялись. Я была в ужасе. Тогда я решила, что со мной они поступят так же. Что им могло помешать? Мы были им больше не нужны. Я начала кричать. Кинг сказал, чтобы я заткнулась. И я замолчала. Это было жалкое зрелище. Я подумала: если я буду делать то, что они говорят, он меня не застрелит. И в ту минуту я кое-что поняла. Люди готовы на все, лишь бы остаться в живых, даже если речь идет о десяти секундах.
– И что произошло потом?
– Мы поехали дальше. Но машина ездила какими-то восьмерками – видимо, на то была причина, – мы держались поблизости от мотеля. За рулем сидел Кинг. Наконец мы отъехали миль на десять к западу и остановились. Я решила, что это все и мое время пришло. Но он сказал, что хочет сначала развлечься. Сказал, чтобы я сняла рубашку. Ту, синюю, которую они мне купили. И я собиралась это сделать. Как я уже говорила, люди готовы на все, чтобы остаться в живых. Кинг вышел из машины, сел рядом со мной на заднее сиденье и начал приставать. Тут Маккуин распахнул дверцу с моей стороны и вытащил меня наружу. Кинг начал вылезать вслед за мной, и Маккуин его пристрелил. Достал пистолет и выстрелил.
– В грудь?
Дельфуэнсо кивнула.
– Прямо в сердце.
– А потом?
Маккуин успокоил меня и сказал, что он агент ФБР, работающий под прикрытием с плохими парнями. И делает вид, что является одним из них.
– Хорошо, – сказал Ричер. – Пусть лучше он, чем я. Это трудная работа.
– Я знаю.
– Неужели?
– Ну, я видела в кино.
– И что потом?
– Маккуин сказал, что выстрелил над вашей головой и что вы живы и здоровы. Он сказал, что сожалеет о том, что мне пришлось увидеть, как он убивает Кинга, но другого способа спасти меня у него не было. Во всяком случае, тогда. Он сказал, что до определенного момента должен был играть свою роль, но не мог позволить, чтобы все зашло слишком далеко.
– А потом?
– Он сделал несколько звонков по сотовому телефону, посадил Кинга на мое прежнее место, застегнул на нем ремень безопасности, и мы уехали. Теперь я сидела впереди. Мы припарковались пятью милями восточнее, около нас остановились двое других парней, и мы пересели к ним в машину. Они подожгли мой автомобиль. Мне объяснили, что другого выхода нет, поскольку плохие парни рассчитывают, что Маккуин скроет улики, и им нужно об этом позаботиться. И еще они обещали, что у меня будет новая машина. И это замечательно, потому что у старой была плохая коробка передач.
