Весь штат ресторана «Кэсси» работал блестяще, Морин не приходилось уж слишком перерабатывать, потому что всегда находилась замена для Клэр, в особенности в праздничные дни.
Уилл узнал-таки адреса мучительниц его племянницы. И в течение того месяца он лично побывал в доме каждой из девиц, встречался с их родителями, просил девушек прекратить размещать на странице Клэр фотографию и комментарии и перестать присылать ей грязные письма, а также послать ей извинения и сказать Клэр, что они понимают, каких бед натворили.
– Я просто хотел, чтобы они подумали, как бы себя чувствовали, если бы оказались на месте Клэр, – объяснил мне Уилл, когда мы покупали новые дорожки на пол ресторана и пластиковые кухонные доски. Он выглядел потерянным, как никогда, пока мы бродили между полками магазина «Все для дома и кухни». – Почему вообще это случилось? Что она такого сделала, чтобы на нее так набросились?
– Ничего. Она ничего не сделала. – Позже, когда мы стояли в очереди к кассе, я сказала: – Я восхищаюсь Клэр.
– Почему? – спросил Уилл.
– Потому что даже после всего этого ей и в голову не приходит извиниться за то, что она занималась сексом с мальчиком, с которым ей хотелось этим заняться. Мне бы стоило кое-чему поучиться у этой девочки, хотя ей всего семнадцать.
Я сказала это совершенно искренне; я совсем не пыталась как-то намекнуть на поведение Уилла на благотворительном вечере, но только потом до меня дошло, что он мог услышать в них нечто иное.
Уилл отвел взгляд, когда произнес:
– Нам всем есть чему у нее поучиться.
В конце концов Оливия, главная обидчица Клэр, была выгнана из школы искусств, но Уиллу хотелось, чтобы она понесла более серьезное наказание, нечто вроде уголовного преследования. Но администрация школы твердо придерживалась взгляда «девочки есть девочки» в надежде, что исключение Оливии послужит началом улучшения ситуации. Я не раз и не два останавливала Уилла, желавшего просто отправиться домой к Оливии и устроить скандал перед запертой дверью, ведь это могло привести только к каким-то новым формам издевательства над Клэр.
Тем временем Клэр более или менее оправилась и вернулась на работу после мартовских каникул, опустошенная и смягчившаяся. В первый же день она отвела в сторонку Делл:
– Клянусь, со мной теперь все в порядке. Я никогда больше не захочу сотворить подобную глупость.
– Когда приходится проходить через такое, трудно сделать это в одиночку, – ответила Делл, поглаживая дреды Клэр. – В следующий раз не держи рот на замке. Расскажи кому-нибудь. Расскажи мне.
Было удивительно видеть Делл такой заботливой, но потом я вспомнила, что она выпустила в мир четверых детей, включая двух близнецов, а потом еще и парочку внуков, и весьма успешно, и практически в одиночку.
Работа в кухне шла полным ходом, когда Уилл ворвался сюда, задыхаясь, и положил на разделочный стол передо мной небольшой бумажный пакет.
– Кэсси, я пытался до тебя дозвониться, но ты не отвечала. Черных трюфелей нет, только белые. Сойдут?
– Но ты просила черные, Делл, так? – Я пошарила вокруг в поисках телефона и только теперь сообразила, что, видимо, забыла его в грузовике Джесси, когда он подвозил меня.
– Да, так.
– Да неужели цвет этих чертовых трюфелей имеет значение?! – воскликнул Уилл.
– Еще какое, – ответила Делл подчеркнутым тоном, явно желая преподать некий урок Клэр.
Уилл тяжело вздохнул и опустил голову:
– Черт! Я ничего не могу сделать правильно!
– Идем-ка, – сказала Делл, вытирая руки кухонным полотенцем и хватая Клэр за рукав. – Я тебе покажу, где их берут.
Они вышли, оставив нас в кухне. Я тут же встала, чтобы уйти, – я так всегда поступала, когда казалось, что могу вот-вот остаться наедине с Уиллом.
– Погоди, – окликнул меня он. – Мне нужно с тобой поговорить.
У меня все сжалось внутри. Я повернулась к нему.
– Я хочу тебя поблагодарить. Я уже сказал «спасибо» Делл, а теперь хочу сказать то же самое и тебе.
– За что?
– За то, что ты так поддерживаешь Клэр. И подаешь ей хороший пример.
– Хороший пример?..
– Пример взрослой женщины, у которой нет никаких комплексов. – И не дав мне ответить, Уилл продолжил: – Каждый раз, когда ты появляешься здесь и при этом ничего не швыряешь мне в голову, ты подаешь отличный пример. Каждый раз, когда ты ведешь Клэр в кино или приходишь на работу пораньше и управляешься с Делл куда как лучше, чем я, ты подаешь отличный пример. Каждый раз, когда ты принимаешь весьма разумные решения насчет меню или справляешься с сердитыми посетителями с такой легкостью, какая никому другому не дается, ты подаешь Клэр замечательный пример. И я просто хочу поблагодарить тебя за все это. Я перед тобой в долгу.
Меня охватило глубокое теплое чувство, которое возникает тогда, когда вы смотрите на любимое лицо дольше, чем обычно. Я позволила себе насладиться моментом. Мы стояли в затихшей кухне, мы были так добры друг к другу. И все месяцы негодования и обид куда-то улетели. А потом моя рука, не спрашивая разрешения, вдруг поднялась и коснулась лица Уилла – лица, которое я когда-то так любила. И Уилл не воспротивился. Он позволил мне коснуться себя и даже не поморщился, не вздрогнул, не отступил назад. Я ожидала, что ощущение его кожи будет знакомым для меня, но оно почему-то оказалось новым.
– Ты ничего мне не должен, Уилл. Я просто забочусь о ней, потому что люблю ее.
Уилл дотронулся до моей руки:
– Ну, кое-что я все же тебе должен, Кэсси. По крайней мере, объяснение.
– Какое?
– Объяснение того, что я сказал тогда, тем вечером. На благотворительном приеме. И почему я так с тобой обошелся.
– Нет. Не надо…
– Нет. Ты должна это услышать. Ты внесла такие перемены в жизнь Клэр. В наши жизни.
Кто знает, как долго мы могли бы стоять вот так, глядя друг на друга, прикасаясь друг к другу. Но мы никогда не узнаем этого, потому что как раз в это мгновение в кухню вошел Джесси и все разрушил.
– А… Ну ладно. Да. Виноват, – сказал он, сразу же отворачиваясь, как будто случайно застал своих родителей, когда те занимались сексом. И прежде чем сбежать, аккуратно положил на ближайший стол мой телефон. – Ты забыла в моем грузовике.
Уилл кивком показал мне: «Догони его». Странно, как все вдруг переменилось: теперь Уилл понуждал меня наладить отношения с Джесси. И Чувство Вины, этот мой постоянный и ужасный компаньон, последовало за мной наружу.
Шагая за Джесси по дорожке, я окликнула его раз, другой, третий. Он наконец замер на месте, спиной ко мне, возможно давая себе одно-два мгновения на то, чтобы привести лицо в нужное состояние вроде: «Я вовсе не хотел мешать», прежде чем обернуться ко мне.
