На счастье, вскоре пришел Димка, улыбчивый и вроде всем
довольный, но в глазах какое-то беспокойство плещется. Отправились мы с ним
обедать, идем, за руки взявшись, планы строим, а я ни одному словечку не верю.
На следующее утро Димка опять ушел, а я посидела-посидела и решила по городу
прогуляться. Все лучше, чем в потолок смотреть. Прошлась по магазинам, забрела
в парикмахерскую, за себя тихо порадовалась: душевные волнения никак не
сказались на моей внешности. Даже наоборот, легкая грусть в глазах придала
моему лицу романтизм, сделав его интереснее.
В гостиницу я возвращалась после трех, нагруженная пакетами
и вполне довольная жизнью. Ключа на полке не было, значит, Димка уже вернулся.
Я обрадовалась и бодро зашагала по коридору. Мне не терпелось
продемонстрировать ему новую прическу и похвастать платьем.
Толкнула дверь, сделала шаг и замерла. В кресле у окна сидел
Лом и смотрел на меня с придурковатой ласковой улыбкой, точно ребенок,
обнаруживший в кармане шоколадку.
— Здравствуй, Ладушка, — привычно пропел он. Я
хотела заорать и кинуться за дверь, но не тут-то было: дверь за моей спиной
хлопнула, и к ней привалился Пашка Святов, сукин сын и мой давний
недоброжелатель. Тут я и остальных увидела: Пашка Синицын, или попросту Синица,
развалился на кровати и тоже лыбился, а в сторонке в кресле ухмылялся Саид. Все
дружки в сборе, мать их…
— Где Димка? — хмуро спросила я, стараясь, чтобы
голос не дрогнул. Швырнула пакеты на пол и вошла в комнату.
— Ждем, — пакостно улыбнулся Лом, поднимаясь мне
навстречу. Я сжалась под его взглядом, а он пнул меня ногой в живот. Я,
конечно, устроилась на полу и немного похватала ртом воздух. — Красавица
ты моя, — опять запел Лом, схватил меня за волосы, намотал их на свою
ручищу и больно дернул. От прически ничего не осталось. Слезы брызнули из глаз,
я зажмурилась и закрыла лицо руками. Лому это не понравилось. Он пнул меня еще
разок и сказал:
— Посмотри-ка на меня, Ладушка… соскучился…
— Чтоб ты сдох, зараза, — ответила я, хоть и было
это неразумно. Если Лом заведется, сам черт его не остановит. Конечно, он меня
ударил, потом еще и еще, раз от разу все больше входя в раж. Остальные взирали
на это с полным равнодушием, что не удивительно. Святов наверняка охотно бы
поучаствовал, но настроение Лома предугадать трудно, и Пашка не рискнул.
Глаза Лома налились кровью, и свою силушку он уже не
чувствовал. Я с тоской подумала: «Убьет», но он вдруг остановился и даже
отпустил мои волосы.
— Подъем, красавица, — сказал он с улыбкой. —
Домой едем.
— Никуда я с тобой не поеду, — сказала я упрямо,
поднимаясь с коленей, ну и, естественно, в то же мгновение опять оказалась на
полу. Лом сгреб меня за шиворот и легонько встряхнул.
— Поедешь, Ладушка, куда ты денешься? И можешь мне на
слово поверить, жизнь у тебя будет — нищий не позавидует… Пашка, — сказал
он Синице, — собери ее манатки.
— Сама соберет, — огрызнулся тот.
— Собери, — Лом нахмурился, — чтоб ни одной
тряпки не осталось.
Синица неохотно поднялся и стал суетливо сновать по номеру.
Лом курил, поглядывая на меня сверху вниз, и вроде бы был доволен.
— Где Димка? — вытерев лицо, спросила я.
— А не виделись еще. И по секрету скажу, даже не
хочется…
Он хохотнул, мужики покосились в некотором недоумении, а я и
вовсе перестала понимать, что происходит. И тут пакет заметила. Под ложечкой
засосало, так вот чему Лом радуется: деньгам. Я их спрятала, и, казалось,
надежно, но сукин сын нашел и теперь скалил зубы.
— Откуда дровишки? — спросил, ухмыляясь.
— Выкуп, — нагло ответила я. Умирать так с
музыкой. Мужики малость обалдели, а Лом засмеялся. Было ему очень весело, он
хлопнул себя ладонями по ляжкам и сказал:
— Чуяло мое сердце, не обошлось без тебя… — Синица тем
временем закончил сборы и хмуро кивнул. — Поехали, — пропел
Лом. — Ох и не завидую я тебе, Ладушка…
— Кто останется? — спросил Святов, тоже, как
видно, не очень понимая, что Лом затеял.
— А никто, — ответил тот. — Щенок мне без
надобности. Пусть живет и радуется.
Тут я сообразила, что Димка вернется, а в номере ни меня, ни
вещей, ни денег. Что он подумает? Я побледнела и попросила Лома, глотая слезы:
— Дай я ему записку напишу.
— Перебьешься, — ответил он со злой
улыбкой. — Поехали. Не то Саида здесь оставлю, он из твоего щенка в пять
минут шашлык сделает.
— Можно я умоюсь? — сделав шаг в сторону ванной,
сказала я, пытаясь придумать, как предупредить Димку.
— Ты мне и такой нравишься, — засмеялся Лом и
толкнул меня в спину. Мы вышли из номера, впереди Лом, следом я под руку с Синицей,
а за нами Святов с Саидом.
Прибыли они сюда на двух машинах. «БМВ» Лома красовалась на
стоянке, рядом джип Саида. Мужики загрузились в джип и поехали впереди, Лом
устроился за рулем своей машины, швырнув меня на заднее сиденье, и отправился
следом. О том, чтобы сбежать, не могло быть и речи. Во-первых, без копейки за
душой мысль о побеге не вдохновляла, во-вторых, Лом мог всерьез разозлиться и
попросту меня пристрелить. Перспектива не радовала. Дорога предстояла дальняя,
а видеть перед собой Лома было противно. Я легла, подтянув к животу колени, и
попыталась уснуть.
За всю дорогу мы и трех слов друг другу не сказали. Лом
несколько раз останавливался перекусить, меня с собой не брал, оставлял с
кем-нибудь из мужиков. Я молчала, стиснув зубы, и открыла рот только однажды,
когда захотела в туалет. Ломик хмыкнул и пошел меня провожать. Было это в
придорожном кафе. Буква Ж на дверях впечатления на него не произвела. Я
несколько раз обругала Лома дураком и идиотом, но толку от этого не было. Он
твердо решил, что возможности удрать у меня не будет. Так и вышло.
В родной город мы вернулись на следующий день, ближе к
вечеру. Возле моего дома Лом даже не притормозил. Я хотела было попросить его
заехать ко мне, но гордость не позволила. Я сидела молча и гадала: куда он меня
везет, какую подлость замыслил и что собирается со мной делать?! Тот мудрить не
стал: привез меня в свою квартиру. Она у него огромная, но какая-то нежилая.
Как видно, мой бывший возлюбленный решил, что ему недостает женской заботы.
Мы вошли в квартиру, Лом хлопнул дверью и повернулся ко мне.
Под его взглядом я затосковала и стала переминаться с ноги на ногу. Он не
отказал себе в удовольствии и отвесил мне пощечину: сначала одну, а потом еще
парочку. Хмыкнул и заявил:
— Будь как дома, Ладушка.
