* * *
В середине апреля школьная подруга пригласила меня на
вечеринку. Танька потащилась со мной, хоть ее и не звали. Гостей набралось
человек пятнадцать, люди солидные. Сама Людка уже лет пять трудилась вместе с
Танькой в областной администрации и умело ляпала карьеру себе и мужу. Виделись
мы с ней редко, особенно после того, как я за Лома вышла замуж: выводить его в
свет было делом хлопотным. Но с Людкой мы перезванивались и друг друга не
теряли.
Среди гостей выгодно выделялся молодой человек в очках.
Дорогой костюм, белоснежная рубашка, золотые запонки. Вел он себя непринужденно,
и по всему выходило: цену себе знал. Я немного глазками померцала, так как была
на воле, то есть без благоверного, и он прибился ко мне, сел рядом с намерением
развлекать меня. Танька, ухмыляясь, паслась рядом.
Молодого человека звали Константин Николаевич, был он мил,
остроумен и мне понравился. Улучив момент, я поинтересовалась у Людки:
— Кто это?
— Костя? Да ты о нем слышала, Сердюков его фамилия. Он
адвокат. Ловкий, как черт. Не голова, а чистое золото.
О Сердюкове я слышала много, потому знакомству с ним
порадовалась.
Танька продолжала вертеться рядом, чем слегка действовала
мне на нервы. Чувствовалось в ней подозрительное нетерпение и какая-то маета.
Через пару часов ее прорвало:
— Сегодня была в банке.
— По своей нужде или по государственной? —
проявила я любопытство.
— По государственной, но две нужды не грех и соединить,
если выгодно.
— Соединила?
— А то… — Танька почесала нос и ухмыльнулась. —
Очень тамошние ребятки вокруг меня танцуют. Я проявила понимание, согласилась
помочь и сосватала им в правление одного человека.
— Это кого? — не удержалась я.
— Как кого? — обиделась Танька. — Лома,
естественно.
— Слушай, дорогая, а что Лому делать в банке? —
Банк-то какой, подумай, дура…
Я подумала.
— Лом не справится…
— А мы на что? Под чутким руководством все к рукам
приберем.
Я посмотрела на подругу с уважением.
— То-то, — наставительно заметила она.
Константин Николаевич возник рядом.
— Скучные вокруг люди, как считаете, Лада Юрьевна?
— Да, невеселые.
— А не махнуть ли нам куда-нибудь, где будет забавнее?
— Вы знаете такое место?
— Еще бы. Например, моя квартира.
Я засмеялась, а Танька, появившись из-за моего плеча точно
из-под земли, пропела:
— Лада Юрьевна, муженек ваш пожаловал, пока что под
окнами в машине сидит, но надолго его не хватит.
Танька, конечно, права. Я улыбнулась Константину Николаевичу
еще шире и лучистее и, пожав плечами, сказала:
— Не судьба.
К перспективе стать финансовым магнатом Лом отнесся
неодобрительно.
— Чего мне в этом банке делать, а, Ладуль? Сидеть с
этими умниками? Да я с тоски загнусь.
— Посидишь маленько, а там посмотрим, — утешила я.
Танька взялась за Лома круто.
— Ты чего рожу кривишь? Я, вообще, для кого стараюсь,
для кого землю носом рою? Для любимой подруги, то есть и для тебя тоже. Тебе
годов-то сколько? Так и будешь до старости кулаками махать? Пора становиться
респектабельным. А скучать тебе не дадут, в банке сидят те же бандюги, только
одеты почище. Мы таких дел наворотим, еще как понравится… И о Ладушке надо бы
подумать. Легко ли ей, красавице нашей, умнице, быть женой бандита? В четырех
стенах сидеть? Может, с таким-то мужем и в четырех стенах радость, но ты ведь
не дурак и понимаешь: женщине всегда приятно похвалиться своим мужиком, а она
чем похвалится? У нее натура тонкая, душа чувствительная… При случае скажет —
мой муж в правлении такого-то банка… звучит… И ей приятно, а значит, и тебя
любить крепче будет.
Лом подозрительно уставился на меня. Я обняла его,
взлохматила волосы и поцеловала в нос.
— Конечно, я тебя люблю таким, какой ты есть, и, если
ты в дворники пойдешь, меньше любить не стану, но и Танька права. Чего ж нам от
денег отказываться, если они сами в руки плывут?
— Да чего мне там делать-то? — закапризничал
Ломик, но уже видно было, что согласен.
— Пока просто посидишь на стуле, привыкнешь. Ну и к
тебе привыкнут. А там посмотрим.
— Не хочу я, Лада, ничего я в этих делах не смыслю.
— А тебе и не надо, — разозлилась Танька. —
Да что за наказание такое! Ему готовенькое подносят на блюдце с голубой каемочкой,
а он рожу кривит…
— А что мужики скажут? — вспомнил Лом про дружков.
— Они от зависти лопнут, — хмыкнула Танька. —
Опять же, сдались тебе мужики, от них никакого толку. Друзья-то они, пока водку
пьют, а как пропьются — продадут почем зря. Жену надо слушать, муж и жена —
одна сатана. Ладушка-то лучше других знает, что для тебя хорошо, а что плохо, и
дурного не посоветует, а дружкам веры никакой. — Танька слегка подпрыгнула
и радостно добавила:
— Да им собаку доверить нельзя, Ладка на днях в контору
заезжала, попросила одного придурка с Рокки погулять, так он потерял собачонку,
потом всем скопом искали, а Ладуля даже плакала… Жаловалась она тебе?
— Не жаловалась, — ответил Лом.
— А зря, — покачала головой Танька, — вот я
бы нажаловалась, ведь барбос — твой подарок, он ей дорог, хотя и блохастый, и я
от него никакой пользы, хоть убей, не вижу. — Танька все-таки
выдохлась. — Короче, Генка, кончай ломаться, будешь финансовым магнатом.
— Ладуль… — пропел он, жалобно заглядывая мне в глаза.
— Они и вправду Рокки потеряли, — опечалилась
я. — А ведь доверила всего на пять минут, думала, что ты в конторе. Так
соскучилась, хотела тебя увидеть, а ты уехал с Синицей. Хорошо, что Рокки такой
умненький, сам дорогу нашел.
— Ладуль, я про банк этот…
— А что банк, Геночка, тебе ведь не трудно туда
заходить время от времени?
* * *
— Надо нам от Синицы избавляться, — сказала Танька
через неделю.
— Почто нам лишние похороны? — удивилась я. —
Пользы от него никакой, но и особенного вреда не вижу.
