— Я могу на вас рассчитывать?
— Можете, — кивнул он. — Уверен, вы знаете,
сколько стоит мое время.
— Разумеется, — улыбнулась я.
Больше мы о делах не говорили. Где-то через полчаса я,
извинившись, отбыла домой. И сразу позвонила Таньке:
— Собери все, что можешь, на Сердюкова.
— Сделаем, а зачем?
— Для того чтобы построить Империю, нужна крепкая
команда.
Танька только хмыкнула.
Как Сердюков обещал, так и сделал. Стражи закона отнеслись к
ситуации с пониманием. Деньги адвокат запросил немалые, я дала вдвое больше.
Взял. Через неделю я опять позвонила и попросила о встрече. На этот раз
встречались на открытом воздухе, в парке.
— Константин Николаевич, — сказала я, извлекая на
свет бумаги в дешевой папке. — Вот здесь обозначены ваши доходы за прошлый
год, разумеется, не те, о которых известно налоговой полиции, а настоящие
суммы.
Он усмехнулся, просмотрел бумаги и взглянул на меня с
уважением.
— Что дальше?
— Если вы будете работать на нас, то получите втрое
больше. Это для начала.
— На нас? — поднял он брови.
— Скажем так — на меня.
— И в чем будет заключаться моя работа?
— В основном в толковых советах. Хотя может возникнуть
ситуация, подобная той, что была неделю назад.
Он засмеялся.
— Если я правильно понял, меня приглашает местная
мафия.
Тут и я засмеялась.
— Мафия? На редкость неудачное определение… Моя подруга
хочет построить Империю, я ей помогаю. Не стоит так смотреть, я в своем уме.
Если хотите, принесу справку от психиатра. У нас есть идея, но не хватает
образования в некоторых вопросах. Нам нужен такой человек, как вы. Ловкий,
умный, циничный. Теперь еще немного о вас: работая в поте лица, вы через
несколько лет, возможно, переберетесь в столицу. И кое-чего достигнете. Может
быть, многого. Как повезет… Только лучше быть владыкой в своем королевстве, чем
генералом в чужом. Через два года все деньги, которые в этом городе шуршат,
снуют и мнутся, будут наши. А это значит власть — и почти безграничная свобода.
— Через два года? — спросил он.
Я кивнула.
— Возможно, раньше. Два года — это крайний срок.
Тут он опять засмеялся и сказал:
— Знаете, я вам верю.
— И правильно, — улыбнулась я.
— Ваша подруга тоже красива? — спросил он, взяв
меня за руку.
Я убрала руку, посмотрела на него и сказала:
— Константин Николаевич, о вас отзываются как об очень
умном человеке. Я вам предлагаю деньги, которых не стоит никакая женщина.
Попробуйте отвлечься от моей внешности, представьте, что перед вами старуха
или, например, мужчина.
Он усмехнулся.
— Это трудно…
— Тогда вообразите, что под платьем у меня волосатый
живот, а грудь накачана парафином.
— А она накачана?
Я взглянула ему в глаза, а он сказал:
— Извините… Должен вам сказать, Лада Юрьевна, что после
нашей первой встречи я тоже вами интересовался. Досье не собирал, но кое-что
узнал, а кое до чего своим умом дошел. Ситуация в городе мне известна, в ней
многое изменилось за несколько месяцев. После вашего первого звонка я с
нетерпением ждал второго, так что ваше предложение меня не удивило…
— Значит, вы подумаете?
— Мне нечего думать, — сказал он. — Я согласен.
В парке мы пробыли долго, бродили по аллеям и разговаривали,
где-то через час перешли на «ты», это получилось само собой и совершенно
естественно. Несколько раз он смотрел на меня с неподдельным восхищением, и я с
удовольствием отметила, что на сей раз восторг вызван не моим лицом и шикарным
бюстом.
— Банк — дело перспективное, — кивнул он. —
Разумеется, тут надо все как следует продумать, но в целом идея стоящая… Теперь
я и сам думаю, что два года — это крайний срок…
Он проводил меня до машины, и я сказала:
— Пара практических советов: при Ломе веди себя
скромно, особо ум не демонстрируй, лишний раз согни спину, будь мудрым, вслух
не смейся. Его взгляд выдержать трудно, но необходимо, на худой конец смотри
ему в переносицу. Ко мне обращайся только по имени-отчеству, никаких
комплиментов, улыбок или взглядов. Смотри в мою сторону, только когда
непосредственно со мной разговариваешь. Конечно, Лом поначалу воспримет тебя в
штыки и рядом со мной не захочет видеть. Терпи. Поведешь себя правильно, он
привыкнет. Очки и интеллигентность простит, а там и полюбит, как родного…
Пугать мне тебя стыдно, умного учить только портить. Покажется, что доля мала,
скажи, обсудим. У нас с подружкой не деньги, главное у нас — кураж… А начнешь
хитрить, так мы тебе споем…
— Что? — не понял он.
— «Со святыми упокой…»
* * *
Как я и предполагала, Лом воспринял Сердюкова в штыки.
— На хрена мне эта интеллигенция в доме? — орал
он.
Тут я, кстати, про дом вспомнила:
— Что ты там строишь полгода? Хоть бы свозил раз…
— Так ты сказала… — начал Лом.
— Что с женщины взять? Мы, как известно, сегодня
говорим одно, а завтра другое. Конечно, насчет дома ты был прав, теперь я это
ясно вижу. И хочу дом… Только хочу по-своему. Кто там у тебя работает? Полгода
возятся и что успели сделать? Вечно норовят содрать побольше, пьют целыми днями
и наконец сляпают какую-нибудь уродину.
— Ладуль, какие проблемы, чего захочешь, то и сляпают.
Поехали, хоть сейчас посмотришь.
— Поехали… А адвокат нам нужен. У меня вся душа
изболелась, когда менты того парнишку в оборот взяли. Ночами не сплю, все
думаю, как бы они какой пакости тебе не сотворили. У тебя натура широкая,
скрытничать не умеешь, а эти мерзавцы только и выжидают случая, как тебя
подловить. Вот Константин Николаевич и займется тем, чтоб их мерзкие попытки не
увенчались успехом.
— Просто он тебе нравится: морда лощеная и трещит как
заведенный.
— Да он при тебе лишнее слово сказать боится.
— И правильно, за лишнее слово я сам его в землю зарою.
