* * *
Дня через три, выходя из бассейна, я с удивлением обнаружила
невдалеке Лешкину машину. Сам он тоже не замедлил появиться. Был трезв, чисто
выбрит и прилично одет, что вообще-то редкость. Я думала, глупости его не
хватит на то, чтоб вот так притащиться, и на результаты рассчитывала не ранее
чем через месяц. Но Танька и тут оказалась права: Моисеев лез в капкан, как
медведь в улей, особо не мудрствуя.
— Здравствуй, Алеша, — сказала я с некоторым
удивлением.
— Привет, — ухмыльнулся он. — О фигуре
печешься?
— Пекусь, — кивнула я. — У меня теперь одна
забота: мужа ублажать, а фигура в этом деле вещь необходимая.
— Да, ничем таким тебя бог не обидел…
— А ты здесь по какой надобности? —
поинтересовалась я.
— Проезжал мимо, тебя увидел… Давай прогуляемся,
погодка зашибись, и вообще…
Я посмотрела на него со значением, колыхнула бюстом и
головой покачала:
— Ни к чему нам с тобой прогуливаться. Разговоры
пойдут, а с Ломом шутки плохи…
— Не надоел он тебе?
Я улыбнулась.
— Мужики рассказывают, он по утрам с твоей собачкой
гуляет, неужто правда?
Я улыбнулась еще шире, а Лешка силился придумать, что ж
такого еще сказать.
— Ты на машине? — спросил он.
— Нет, люблю свежим воздухом подышать.
— Садись, отвезу.
Я вскинула брови и головой покачала.
— Не верю, что так мужа боишься. Он же перед тобой на
задних лапах ходит. Все знают.
— Не стоит всякие глупости повторять… — Я смерила его
взглядом и добавила со значением:
— У вашего брата языки длиннее бабьих. А мне пересуды
ни к чему… До свидания. — Я шагнула в сторону. — Заходи в гости.
— Зайду, — туманно ответил Лешка.
* * *
И в самом деле вскоре зашел, как водится, с бутылкой.
Устроился на нашей кухне с таким видом, точно собирался здесь состариться. Был
уже сильно навеселе и болтать принялся с порога. В первые полчаса Лом вроде бы
обрадовался дружку. Я на стол накрыла и немного с ними посидела. Потом ушла с
кухни, забыв закрыть дверь, и стала чутко вслушиваться. Лом честно пытался
найти с приятелем общий язык, не подозревая, что судьба успела развести их
далеко и основательно. Лешкина пьяная физиономия, громкий голос, матерщина и
манера вытирать руки скатертью очень скоро начали действовать ему на нервы. Лом
замолчал и томился еще с полчаса. Сам он пил умеренно, в последнее время и
вовсе редко, а в подпитии либо молчал, либо гневался, в зависимости от
настроения. Моими стараниями настроение поддерживалось неплохое, потому
гневливым я его не видела давненько. Теперь же в ответ на настойчивые Лешкины
советы Лом пару раз сорвался и рявкнул, причем громко и нецензурно, от чего я
успешно его отучала. Как не порадоваться Лешкиной глупости?
Подошло время гулять с собакой, я оделась и заглянула на
кухню:
— Гена, я с Рокки погуляю.
Лом заерзал, отпускать меня одну, да еще по вечерам, он не
любил.
— Потерпит немного, попозже сходим.
— Ничего, я погуляю, — проявила я
понимание. — Отдыхайте.
Было заметно, что отдыхать Лому надоело. Он вышел за мной в
прихожую.
— Ладуль, погуляй у подъезда. На улице темень, а ты не
с бультерьером идешь, от Рокки пользы никакой, только звон пустой.
— Я во дворе постою, — согласилась я. — Очень
он волнуется.
Я ушла, а когда вернулась, Лешка уже нагрузился до такой
степени, что сам себя не помнил. Хватал меня за руки, приставал с выпивкой,
шутки отмачивал такие, что святого достанут. Лом святым не был, физиономия его
багровела, глаза наливались кровью, а кулаки сжимались. По всему выходило, что
легендарный припадок последует незамедлительно. С сочувствием взглянув на мужа,
я удалилась. Лешка был так пьян, что признаков надвигающейся бури не углядел и
вскоре встретил ее лицом к лицу. Лом спустил его с третьего этажа без лифта,
правда вызвав предварительно такси. Вернулся злой, как черт. Я принялась его
утешать.
— Вроде мужик неглупый, — гневался Ломик, — а
выпьет, дурак дураком. Чего городит…
— Геночка, ты не сердись, я понимаю, он твой друг, и не
хочу, чтобы ты решил, что я друзей от тебя отваживаю, но еще один такой визит я
могу и не пережить. Не люблю, когда меня посторонние люди за руки хватают.
Обижать не хочется, а терпеть противно.
— Какой-то недоделанный стал, — согласно кивал
Лом, — городит черт-те чего… Раньше он таким вроде не был…
— Может, ты просто внимания не обращал…
— Не знаю… Я с ним завтра поговорю, чтоб пьяный больше
не таскался. Трезвый — другой разговор…
— Я тебе не рассказывала, он меня на днях у бассейна
встретил и тоже какую-то ерунду плел…
— А чего ему у бассейна делать?
— Не знаю, сказал, мимо проезжал.
— Куда он проезжал, там тупик… — Ломик нахмурился.
— Ну его к черту, — сказала я и прижалась потеснее
к муженьку.
— Замерзла, пока с Рокки гуляла?
— Без тебя гулять совершенно не хочется, и настроение
не то, и скучно. И вообще, мне без тебя плохо. Когда ты рядом, все
по-особенному видится…
— Притащился, придурок, — досадливо вздохнул
Лом, — только вечер испортил.
Наутро я позвонила Моисееву. Голос у него был
страдальческий, прошедший вечер он помнил смутно и удивлялся разбитой роже.
— Лом бесится, — сказала я, — и ревностью
допекает. Пьяные мысли держи при себе. — И весомо добавила:
— Надо поосторожнее.
Вроде бы невзначай, но часто судьба стала сталкивать нас с
Лешкой. То там встретимся, то здесь. Заботилась об этом Танька, а она за что
берется, то делает в лучшем виде. Я улыбалась со значением, а она в оба уха
Лешке нашептывала. В целом выходило неплохо. Несколько раз он звонил, начиная
со слов: «Как там у Генки дела?», а заканчивая певучим «Ладушка», частенько
пасся возле бассейна, и, по Танькиному определению, в штанах ему было тесно.
Выразить свои чувства словесно он не всегда мог, но смотрел блудливо и жарко,
чему я не препятствовала, а напротив, свои достоинства демонстрировала охотно,
но молча… Танька же цеплялась к Лому:
