— Не получится, — покачала я головой. — Я
сама в этой школе училась и много о ней знаю. Денег там вот так просто из его
рук не возьмут. Тут знакомства важны, ну и, конечно, из какой семьи ребенок.
Привилегированная школа, всегда такой была и осталась: педагоги, врачи, ну и
начальство всех рангов туда деток устраивает.
Лом нахмурился и даже вилку в сторону отложил, так ему
обидно стало:
— А мы что же это, рожей не вышли? И пацану Зверька
туда хода нет?
— Есть. У меня там подруга завучем, устроим. Оставь
телефон, позвоню его жене, поговорю. Ломик заулыбался и за руку меня к себе
подтянул:
— Добрая ты у меня баба, Ладка.
— О людях надо проявлять заботу, — усмехнулась
я. — Человек ты теперь большой, должен быть отцом родным, чтоб шли к тебе
с любой малостью, а ты не ленись, помоги. Делу на пользу, добро вернется
сторицей. — Это навело меня на кое-какие мысли. — Гена, ты кого
надумал в казино оставить?
После смерти Моисеева казино заправлял Славик, наш
бухгалтер, и очень этим тяготился. Дел у него и так невпроворот, надо было
мужика освобождать от лишней нагрузки. Лом все никак не мог остановиться на
определенной кандидатуре.
— Воробья, наверное, — пожал Лом плечами.
— Пьет, — заметила я.
— А кто сейчас не пьет, Ладушка?
— Женат третий раз за два года, жену зовет «телка»,
двое детей проживают на соседней улице, а папуля мимо на «Мерседесе» катит и
паршивой шоколадкой не угостит. Нет, Воробей не годится, — покачала я
головой. Лом удивленно смотрел, не потому даже, что я решительно отмела
кандидатуру Воробья, а оттого, что хорошо знала о личной жизни его соратников.
— Кого ж тогда? — спросил он.
— А вот Зверька и поставь. Пьет мало, жену уважает,
мальчишку своего любит. Человек, если ему семья дорога, по-глупому на рожон не
полезет, лучше сотня и покой, чем тысяча и риск большой. Так что ставь человека
семейного, ему веры больше.
Не знаю, каким образом, но мои слова достигли ушей Воробья.
Еще накануне он считал себя утвержденным в новой должности, обмывал событие с
дружками, и вдруг такая неудача. Воробей, собравшись с силами, поехал к Лому в
контору. Но тот в таких случаях всегда проявлял завидную твердость, и Воробей
отбыл несолоно хлебавши. Новость долго обсуждали, после чего среди мужиков
обнаружилась похвальная страсть к семейным устоям. Из конторы вдруг разом
исчезли девицы, долгое время считавшие ресторан родным домом. Теперь, появляясь
по вечерам с кем-нибудь из посетителей, они могли наблюдать, как бывшие дружки
всячески подчеркивают свое желание видеть их как можно дальше от себя, и о
бесплатной выпивке барышням мечтать не приходилось. Очень скоро красные дни
календаря стали отмечать в компании дражайших половин, так как Лом задавал тон
в этом начинании. Скоро перестали и краснеть, произнося фразу «Я с женой». А я
продолжала наблюдать и экспериментировать.
* * *
В октябре мы въехали в новый дом. Он мне нравился, и вообще
жизнь радовала.
— Ладуль, надо новоселье справлять, — заметил
Ломик.
— Надо, — согласилась я. — Если хочешь
собрать своих дружков, пожалуйста. Собирайтесь и пьянствуйте на здоровье.
Потом, с божьей и Танькиной помощью, я как-нибудь смогу привести дом в порядок.
Но на время празднования удалюсь. Ваши пьяные физиономии для меня
труднопереносимы.
— Куда? Удалишься то есть? — забеспокоился Лом.
Мои отлучки он не любил и неизменно был настроен категорически против всяких
поездок в одиночку.
— Не знаю. Куда-нибудь съезжу на недельку.
— Еще чего… И что это за новоселье без хозяйки в доме?
— Тогда все будет так, как хочу я.
К семи часам к нашему дому стали подъезжать машины. Из них
прилично одетые мужчины помогали выйти дамам в вечерних туалетах и бриллиантах.
Бриллиантов было чересчур много, но о вкусах, как говорится, не спорят. Гости
чинно расхаживали по дому, говорили вполголоса, пили мало, а в целом вели себя
очень прилично. По виду определить, кто бандит, а кто человек, так сказать,
порядочный, было затруднительно. Никаких тебе дурацких кличек и прочих
глупостей. Если их тут собирать почаще, они, пожалуй, привыкнут. В общем, я за
своих порадовалась. Танька тоже.
— Глянь, что делается, — резвилась она. —
Светский раут, да и только. И никаких тебе пьянок по случаю… Воробей с женой
пожаловал, дражайшая с перепугу по углам прячется от благоверного. Мне, что ль,
замуж выйти? Чувствую себя одинокой…
Тихая и размеренная жизнь, каковой по замыслу она и должна
быть, вдруг была нарушена одним событием. Позвонил Астахов, в тот же день мы
встретились.
— В городе появился киллер, — заявил он. —
Живет в «Дружбе», думаю, явился по вашу душу.
— Почему? — забеспокоилась я.
— Денег стоит немалых, зря тратиться не станут…
Следовательно, цель у него крупная…
— О господи. — Я лихорадочно соображала, кто мог
раскошелиться и вообще решиться на такое.
— Мы за ним присматриваем, — заверил
Астахов, — только мои ребята вряд ли будут грудью защищать Лома. В
ближайшие дни ничего у вас не намечается?
— Через два дня презентация, открываем Центр
творчества.
— Очень подходяще, — кивнул он.
Я заспешила домой. В Центре творчества мы имели свой
интерес, и презентация касалась нас напрямую. Конечно, Лому теперь ехать туда
нельзя, но, узнав причину, он прятаться не станет, характер не тот. Следовало
для начала накрепко посадить его дома. Потому я и отправилась в офис, гордо
прошествовав к кабинету мужа. Блондинка с синими, как у куклы Барби, глазами
маялась перед компьютером. О том, что с некоторых пор она сидит на этом месте,
мне с большой осторожностью поведал муж, сразу же перечислив все ее недостатки:
кривые ноги, лошадиное лицо и плоскую грудь. При этом заглядывал мне в глаза и
очень боялся сказать, сколько ей лет. Зато приглашал посетить его на работе, чтоб
самой убедиться, что эта мымра ни на что не годна. Кого-то ведь брать надо, так
пусть она и сидит.
— Геннадий Викторович у себя? — спросила я.
— Да. — Девушка слегка растерялась, точно в
комнате появилась не я, а торпедный катер, выкатила глазки еще больше и,
попробовав стать грозной, поинтересовалась:
— Вы по какому вопросу?
— По личному, — ответила я и вошла к мужу. Высунув
от усердия язык и почесывая карандашом за ухом, он разгадывал кроссворд.
