Как Аркаша и обещал, машину я получила к двадцать третьему
февраля. Надо было его отблагодарить, и я поехала к Аркаше в контору. Конторой
именовали ресторан с дурацким названием «Ну, погоди». Придумал название сам
Аркаша и страшно этим гордился. Ресторан был его легальным бизнесом и приносил
ощутимый доход, здесь Аркаша проводил большую часть своего драгоценного
времени, здесь строил замыслы и отсюда умело пакостил остальному человечеству.
Я припарковала машину, подкрасила губы и отправилась к
дорогому другу. Было часа три, в зале пусто, за стойкой, развалясь с кошачьей
грацией, сидел Генка Ломов, или попросту Лом. Был он ближайшим Аркашиным
помощником по части пакостей, а здесь числился кем-то вроде администратора.
Мозги Лома при желании можно было уместить в спичечный коробок, но подлец он
был невероятный, и я предпочитала дружить с ним, как, впрочем, и все, с кем
сталкивала его жизнь. Росту Лом был огромного, мускулатуру имел такую, что мог
потягаться с некоторыми признанными звездами, рожу наглую и улыбку, как
бриллиант в тридцать два карата. Был в Ломе особый бандитский шарм. К природным
достоинствам странным образом приплелась любовь к гангстерским фильмам, оттуда
Лом позаимствовал привязанность к дорогим костюмам, рубашкам с запонками,
гладко зачесанным волосам и белому кашне. За белое кашне местная шпана его
особенно уважала. В образ этот он вжился потрясающе, бабы по нему с ума
сходили, и, когда по вечерам он вышагивал с ленцой по ресторану, сунув руки в
карманы и насвистывая негритянский мотивчик, из всех углов неслись тихие бабьи
стоны.
Несмотря на всю эту клоунаду, свое дело Лом знал хорошо, был
крут, а если надо, то и беспощаден, боялись его до судорог. Аркаша Лома не
любил, потому как рядом с ним выглядел сморчком, а чтоб в глаза помощнику
взглянуть, голову запрокидывал чуть ли не на спину и злился страшно, но без
Лома обойтись не мог и терпел его.
Генка увидел меня, блудливо улыбнулся и сказал нараспев:
— Ладушка.
— Привет, Ломик, — мяукнула я и подошла вплотную.
Он слегка раздвинул ноги, касаясь коленкой моей ноги,
ухмыльнулся еще шире и только что не облизнулся. Я облокотилась на стойку — в
таком ракурсе бюст мой выглядел сокрушительно. Лом воззрился на него и все-таки
облизнул губы.
— Аркаша здесь?
— Ага. Вчера Косой был. Фейерверк устроил. Старичок наш
убытки подсчитывает. Злой как черт.
— А ты чему радуешься?
— А мне что? Я считать не мастер. В школе двоечником
был. Мое дело кулаками махать.
Лом посмотрел на свой здоровенный кулак с печаткой на
мизинце и любовно его погладил. Я усмехнулась и еще чуть-чуть продвинулась
вперед. Лом покосился на дверь Аркашиного кабинета, легонько меня по бедру
погладил и опять пропел:
— Ладушка, красавица ты наша. Смотрю я на тебя, и
челюсти сводит.
— А ты их разожми.
— Боюсь из штанов выпрыгнуть.
— А ты штаны-то сними, не стесняйся, что я, мужика без
штанов не видела?
— Как же, мне Аркаша за тебя враз башку оторвет.
— Ну и что, она у тебя все равно только для красоты. Ты
ж ею не пользуешься.
Он опять ухмыльнулся, спросил:
— Старичок тебе «Волгу» пригнал?
— Мне.
— Раскошелился, значит. — Лом снова погладил мое
бедро. — Как он с тобой управляется, козел старый, такую бабу ублажить
надо, а, Ладушка? Доведешь старичка до инфаркта. Перетрудится.
— Берегу я его, не балую.
Лом засмеялся.
— Стерва ты, Ладка.
— Конечно, стерва, а кто еще с вами, бандюгами,
вязаться будет?
— И то верно, — согласился Лом. Тут дверь
Аркашиного кабинета открылась, и он сам выкатился.
— Чего вы там шепчетесь? — Он нахмурился. Я
подошла к нему и поцеловала в лысину.
— Спасибо за подарок.
Он подозрительно покосился на меня, потом на Лома и сказал:
— Идем, поговорить надо.
В кабинете я села на стол, распахнув шубу.
— Коленки-то убери, — досадливо буркнул
Аркаша. — Войдет кто-нибудь.
— Ну и что? Иди сюда.
— Подожди. Вчера Косой был.
— Знаю. Лом сказал.
— Грозился.
— Подумаешь. Иди, я тебя поцелую.
— Да прикрой ты коленки, ну что за баба. Ух, глаза
бесстыжие.
— Отстань, надоел.
— Надоел. Только и слышу. О чем с Ломом шептались? Думаешь,
не видел, как он задницу твою оглаживал? Мужа тебе мало, а? Что ты перед ним
титьками-то трясешь? Ведь просил, просил же…
— Да пошел ты к черту, — сказала я и направилась к
двери.
— Подожди… Куда ты?
— Домой. Тошно мне от тебя. Приехала за машину спасибо
сказать, а ты, как филин, ухаешь.
Аркаша подкатился ко мне колобком.
— Ладуль, кто у тебя на квартире был?
— Сдурел? — вытаращила я глаза.
— Вчера заезжал. Пустые бутылки из-под шампанского,
накурено.
— Девичник устраивала.
— Врешь. Вижу, что врешь. Узнаю чего… Молодого
захотелось, да?
— Захотелось, захотелось, — вздохнула я и стала в
окно смотреть. — Ты бы, зануда, спасибо сказал, что я с тобой столько лет
живу и ни разу тебе не изменила. Докаркаешься, начну таскать на квартиру кого
попало.
— Я тебе потаскаю… — начал Аркаша, но закончить не
успел, в комнату кто-то вошел и сказал:
— Привет, пап.
Обращение «пап» было так забавно, что я с любопытством
оглянулась и замерла с открытым ртом: на пороге стоял Димка.
— Привет, — брякнула я и улыбнулась. Димка
вытаращил глаза.
— Проходи, сынок, — засуетился Аркаша, взглянул на
меня и недовольно буркнул:
— Иди отсюда.
Я выплыла из кабинета. В голове моей все перепуталось. Димка
— Аркашин сын… А я-то хороша, могла бы поинтересоваться фамилией любимого, да и
всем остальным тоже. Ситуация мне не нравилась. Что, если Димка сдуру все
расскажет отцу? Прощай, денежки.
Я покосилась на Лома. Он все еще сидел за стойкой и
мечтательно разглядывал потолок. На всякий случай его стоило пригреть. Я подошла
и села рядом.
