— Старичок не в духе? — спросил Лом.
— Не в духе. А кто это к нему пожаловал?
— Димка-то? Сын. То от папаши нос воротил, не желал
знаться, а тут забегал. Папа понадобился. Аркаша взялся его натаскивать.
Династия. А я вчера в театре был.
— О господи. Как тебя занесло?
— Мужа твоего хотел посмотреть. Любопытно. Красивый
мужик.
— Ага. Ален Делон.
— Не знаю такого. Видать, не из наших.
— Видать, Ломик, видать.
— Все дразнишь? — пропел Генка.
— Дразню. — Я сунула руку под его пиджак, Лом
ухмыльнулся, глаза стали маслеными, он обхватил меня коленками и шепнул:
— Сдурела? Увидят.
— Так нет никого.
Лом притянул меня поближе, зашептал горячо:
— Приходи ко мне, слышишь? Ты ж знаешь, как я тебя
хочу. Как увижу тебя, выть хочется. Ну на кой черт тебе этот хрыч, а? Я тебя
так ублажу…
— Ага, — хмыкнула я, — сам говорил: Аркаша
голову оторвет.
— А ну его к черту.
Аркаша, легок на помине, выкатился из кабинета, а за ним
Димка, полоснул меня взглядом и исчез за дверью. Аркаша потрусил к нам.
— Все обжимаетесь…
— Разговариваем, — ухмыльнулся Лом.
— Вижу, как вы разговариваете.
Я разглядывала его круглую физиономию, силясь отгадать,
проболтался Димка или нет? Кроме обычного выражения ласковой глупости, на нем
ничего не было.
— Это кто? Неужто сынок твой? — спросила я.
Аркаша нахмурился.
— Разглядела, кошка. Успела задницей крутануть.
— Не может быть у тебя такого сына. Откуда? Высокий,
красивый.
— В отца, наверное, — хмыкнул Лом и тут же
добавил:
— Ну, пошутил…
— А Ломик прав, — мяукнула я, — наставила
тебе рога лет двадцать пять назад дражайшая половина.
— Ты сына не трожь, — грозно сказал Аркаша, и
выглядел он при этом страшно забавно. Лом фыркнул и отвернулся, а я ресницами
взмахнула пару раз, в глаза дурнинки напустила и сказала ласково:
— Сынок у тебя, Аркаша, красавец и на тебя похож.
Что-то есть, правда. Глаза, да, Ломик?
— Точно. И волосы. — Лом радостно хрюкнул и на
Аркашу покосился, а тот на меня.
— Ты на сына не смотри, слышишь? Я серьезно. Он парень
молодой, кровь горячая, а ты своей задницей так накручиваешь, аж ресторан
ходуном ходит. Чего ты вообще сюда приехала, я что, звал?
— Нет. Теперь и позовешь, не приду. — Сделав
свирепое лицо, я направилась к выходу. Здесь меня Аркаша и перехватил.
— Ладушка, ну прости, Косой достал, ты с Ломом
обжимаешься, Димка тебя увидел, неловко перед сыном. Ты бы поскромнее. Ну чего
из юбки-то вылазить, а? Он мать любит, а ты… Ходишь точно кошка. Неудобно.
— Утомил ты меня, Аркаша, — сказала я. — На
тебя не угодишь. То дай поглажу, то коленки убери, то соскучился, то не звал.
Пошлю-ка я тебя к черту. Подумай на досуге, чего тебе от меня надобно, и
позвони.
Одно было хорошо: Димка промолчал. Следовало его найти и
поговорить. Аркашин домашний телефон я знала и воспользовалась им. Трубочку
сняла матушка, ласково со мной поговорила и Димку позвала.
— Дима, — голосок у меня стал тоненький, аж
звенит, — нам встретиться надо. Приезжай.
— Нет, — отрезал он, а я заплакала.
— Приезжай.
— Не жди, не приеду, — и повесил трубку.
Где не приехать, приехал. Правда, часа через два и во хмелю.
Глаза мутные, смотрел исподлобья, прошел, сел на диван. Я пристроилась в ногах,
за руки его схватила и сразу реветь. Он горестно помолчал, погладил меня по
волосам и сказал:
— Знаешь, как тебя мать зовет? «Отцова сука».
Положим, с их маменькой у нас старые счеты, но говорить ей
так все же не следовало.
— Пусть зовет как хочет. Я люблю тебя.
— Господи, Ладка, ты и отец. Не могу поверить. Скажи,
все это время ты и с ним…
— Нет, — зарыдала я, тряся головой. — У нас с
ним давно ничего нет. Старенький он стал, не до того…
Димка дернулся и рявкнул:
— Замолчи, замолчи, слышишь…
— Дима, мальчик мой, — зарыдала я еще
громче. — Чего ты себе душу-то рвешь? Ну случилось и случилось, что же
теперь?
— Ничего ты, Ладка, не понимаешь. Как я тебя в дом
приведу, отцову суку, как?
«Так и не надо», — очень хотелось сказать мне, но это
было не к месту, а ничего другое в голову не шло. Я стала Димке зажимать рот
губами, чтоб помолчал немного, потом начала торопливо расстегивать его штаны.
— Перестань, — сказал он, но не убедил меня, и
кончилось все так, как я и хотела.
Мы лежали обнявшись, Димка оглаживал мою грудь.
— Поговорю с отцом. Побесится и простит. Мать жалко,
конечно, а что делать?
Мне это очень не понравилось.
— Подожди, Дима, я сама с ним решу. У меня лучше
получится. Ты только не торопи меня. Я все сделаю, вот увидишь, все хорошо
будет. Димка начал возражать, но я от его губ переместилась вниз, и его хватило
минут на десять, потом он про Аркашу забыл, сладко постанывал, шептал «Ладушка»
и в конце концов со всем согласился.
* * *
— Надо ж так нарваться, — клокотала Танька, —
из всех щенков в городе выбрать Аркашкиного! Черт попутал, не иначе. Ладка,
завязывай с ним, засветишься. Хочешь, я тебе мужика подсватаю? Высоченный, и
весу в нем килограммов сто двадцать, ей-богу. Огонь мужик. Хочешь?
— Ты, Танька, дура, прости господи.
— А ты умная? Ну что тебе Димка, свет клином на нем
сошелся? Да таких Димок по городу собирать замучаешься. Это ты с непривычки так
к нему присохла. Пригрей другого, третьего, и все пройдет. Учись у меня.
— Отстань, Танька, Димку я не брошу. Хочу, и все.
Танька тяжко вздохнула.
