Пока я усаживала Оливию на руку, Флисс открыла холодильник и достала стейки, горшок сметаны и тюбик масла.
— Ты сидишь на диете Аткинса, Флисс? — Она бы ей, безусловно, не помешала. Обычная прибавка веса за время беременности составляет примерно двадцать восемь фунтов
[25]
, но и без того пышнотелая Фелисити умудрилась набрать четыре с половиной стоуна
[26]
.
— Аткинса? Ты шутишь. — Она открыла морозилку и достала пакет картофельных чипсов. — Я слишком люблю мои углеводики. Кроме того, я до сих пор кормлю грудью, поэтому мне нельзя сидеть на диете. Вот какое у меня оправдание.
— Да, но молоко поступает непосредственно из жировых запасов матери, так что если ты сбросишь несколько фунтов, то ничего страшного не случится, Флисс. — В течение многих недель!
— Да знаю, знаю. — Она оттянула и щелкнула эластичным поясом своего старого бандажа для беременных. — Во мне целых два лишних стоуна. — Если не больше! — Но я думала, — тут она нахмурилась, — что если продолжать грудное вскармливание, вес уйдет сам собой.
— Это миф. Поначалу какое-то количество лишнего веса действительно уходит, но потом он стабилизируется и… откладывается.
Фелисити как-то странно на меня посмотрела:
— Откуда ты знаешь?
Я в ответ с удивлением посмотрела на нее:
— Читала.
— В общем, — продолжала она, — я сейчас слишком счастлива, чтобы переживать о весе, а Хью слишком занят продвижением своих изобретений. А когда надо выглядеть стройнее, я надеваю свои обтягивающие панталоны, чтобы скрыть лишнее сало.
— Не пренебрегай уходом за собой, Флисс. Об этом говорят во всех книгах.
— Сойдет он в конце концов, — беззаботно сказала она. — Да и Хью тоже не миниатюрный. — Мне так не казалось, но я надеялась, что она не совершает ошибку. — Послушай, не прессуй меня, ладно? Мне и без того нелегко — у меня целых две худеньких сестры.
Заметив на барном стуле роскошного вида пакет, я сменила тему:
— А что ты купила?
Она взяла полотенце и вытерла руки.
— Нечто первоклассное. — Она открыла пакет и извлекла оттуда бледно-желтый сверток, в котором лежал малюсенький, невероятно белый кардиган, к которому хотелось прикоснуться. — Разве не прелесть?
Я почувствовала, как мое горло сковала судорога.
— В самом деле. — Оливия вцепилась в него, попытавшись засунуть рукав себе в рот. — Это кашемир, — добавила я, погладив его.
Фелисити скорчила гримасу:
— Ну да. Стоит девять фунтов, а носить его она будет месяца три, но он такой красивый, что я не устояла. И потом, почему у моей девочки не должно быть все самое лучшее?
У Оливии и так было все самое лучшее. Ей покупают одежду от «Ойлили», «Беби-Диор» и «Пти-Бато»
[27]
. Она спит на льняных простынях. Гуляет в коляске «Бугабу», которая стоит пятьсот фунтов, и в слинге от Билла Эмберга, отделанном овечьей кожей. Ее сияющее личико украшает сумку от Ани Хиндмарч, а отпечаток ее ножки сразу после рождения увековечили в бронзе. На крещение Фелисити готовит ей шелковое крестильное платьице за двести двадцать фунтов.
— И тебе это по карману? — поинтересовалась я, пока Оливия удовлетворенно сосала из бутылочки.
— Конечно, нет, — ответила она. — Но мне плевать, потому что я на седьмом небе, Лора, и не собираюсь себя ограничивать, потому что такое больше не повторится. — Это любимая тема Фелисити. Что она никогда не вернет это особенное время своей жизни, поэтому все должно быть идеально. Потом она завела разговор о крещении, и о том, как ей нравится викарий, и какая замечательная эта высокая церковь — совсем не то, что «страшная низкая с притопами и прихлопами», — и о прекрасной музыке, которая будет там, и о самых лучших поставщиках продуктов, которых она наняла, и обо всех, кого она пригласила, и о новом костюме, который она наденет.
— А когда ты выходишь на работу? — спросила я, поднимая бутылочку Оливии повыше. — У тебя ведь скоро заканчивается декретный отпуск.
Фелисити задержала дыхание.
— Нет.
— Что?
— Я решила, Лора. — Она открыла холодильник. — Я не вернусь. По крайней мере года три, — поправилась она, роясь в недрах морозилки. — Только не говори об этом Хью. Я ему сказала утром, и он не слишком хорошо к этому отнесся.
— Неудивительно. — Я знала, что им надо выплачивать огромные проценты по ипотеке, да и лечение бесплодия обошлось недешево. — Ему будет трудно, Флисс.
Она пожала плечами:
— Это его ошибка — у него ведь была хорошая работа. Я знаю, ты сочтешь меня бессердечной, — продолжала она, доставая бутылку с французской приправой. — Но семнадцать лет я присматривала за маленькими сокровищами других людей и теперь хочу посвятить себя своему собственному. Я всего-то и хочу, чтобы он обеспечил меня, вот и все. Если для этого ему придется снова искать работу — оно и к лучшему, потому что его забавы с проклятым изобретательством ни к чему не приведут.
— Не знаю — он может изобрести что-нибудь такое… нужное.
— До сих пор ничего гениального он не изобрел, не так ли? Вот эта штука, которая похожа на клеящий карандаш, наполнена маслом вместо клея — «чтобы ничего не надо было мыть», — а эти два малюсеньких зонтика, которые крепятся к носу туфель…
— Ах да. Чтобы они не промокали.
Она закатила глаза:
— Вот именно. Зонтик со световым фонарем, чтобы можно было проверить, кончился ли дождь, и не промокнуть при этом.
— Угу… А съедобные ножи и вилки для пикника…
— Да. Мусор, — заключила Фелисити с горькой усмешкой. — Что еще? Надувная доска для дартса? — Я услышала, как скрипнули ступени на лестнице. Затем Оливия с удовлетворенным вздохом допила остатки своего молока.
— Она допила, Флисс. — Я вытерла уголок рта девочки.
— Быстро. Ну давай, дорогая… — Она подняла Оливию, дважды поцеловала ее и приложила к своему левому плечу. — Даже я могу придумать что-нибудь полезное, что мог бы изобрести Хью.
— Ну-ка ну-ка? — слегка натянуто спросил Хью, входя в комнату. Он очень высокий — шесть футов три дюйма — и немного неуклюжий на вид в своих старых вельветовых брюках и джемпере «Гернси», но очень привлекательный и ребячливый. — Привет, Лора. — Он приветливо улыбнулся мне, а потом по-братски чмокнул в щеку. — Какие полезные вещи я должен изобрести, Флисс?
— Нужные, — съязвила она. — Например, лак для ногтей, который сохнет за одну минуту, или колготки, которые никогда не рвутся, или микроволновку с кнопкой «Назад» для таких случаев, когда переваришь что-нибудь, или систему голосовой почты, которая позволяет прокручивать сообщения до того момента, как они были оставлены, и стирать самые идиотские, или — дай-ка подумать… Боже, она срыгнула! — С левого плеча сестры и по спине побежала маленькая белая струйка. — Где муслин? — Взглядом она сканировала комнату. — Никогда, ну никогда его нет под рукой, этого муслина!
