— В самом деле?
Кроули бросил на меня поверх газеты многозначительный взгляд, словно хотел предупредить, чтобы я не разуверял его жену.
— Я пошутил, — сказал я. — Вообще-то считается, что голуби не очень привередливы в еде.
— Грязные попрошайки, — проворчал Кроули. — Крысы с крыльями — вот они кто.
— Артур!
— Так и есть, — проворчал Кроули. Он свернул газету и положил ее рядом с нетронутым завтраком. — Я видел, как эти ужасные создания дрались из-за цыплячьего крылышка. Представляете? Как бы тебе понравилось, дорогая, если бы в одно прекрасное утро ты спустилась вниз и застала нас с Финчем, вырывающими друг у друга куриную косточку?
— Ну, во всяком случае, я бы обрадовалась, что к тебе вернулся аппетит, — отвечала Мина.
Она наклонилась и нежно поцеловала мужа в щеку.
Кроули отхлебнул последний глоток кофе и встал из-за стола. Прощаясь, он велел жене хорошенько отдохнуть за день, а меня попросил присмотреть, чтобы его указание было исполнено. Но, прежде чем он покинул столовую, Мина окликнула его:
— Не забудь сказать Фредди, чтобы он зашел в «Вулворт» и купил птичьего корма.
— Ладно, — пообещал Кроули. — Я говорил тебе, что снова потерял запонки?
— Какие? — поинтересовалась Мина с нарочитым равнодушием.
— Те, с кадуцеями из золота с платиной, подарок Ассоциации акушеров.
— Бедный растеряха! — Мина поцеловав мужа в висок.
— Хочу вам дать совет, Финч, — сказал Кроули. — Как доживете до сорока четырех — остановитесь. Потом — одни неприятности.
И удалился.
Едва он ушел, сиамская кошка вспрыгнула на освободившийся стул и с интересом начала разглядывать птичью клетку. Мина прогнала кошку и вновь принялась сокрушаться о своем пернатом пациенте.
— А вам не кажется, что клетка слишком мала для него?
Я покосился на бедную птицу.
— Да выпустите вы его лучше на волю.
— А вдруг он болен?
Я не успел ответить, так как в дверях, в шляпе и с перчатками, вновь появился Кроули, он был мертвенно бледен.
— Дорогой, что стряслось? — всполошилась Мина.
— У крыльца полно газетчиков.
— Газетчиков! — Я невольно привстал. — Но чего им надо?
— Они желают поговорить с «Марджори».
— Кто она такая? — спросила Мина.
— Полагаю, они имеют в виду тебя, дорогая. Достаточно заглянуть в сегодняшний номер «Нью-Йорк таймс».
— Но я не понимаю…
Зато мне все стало ясно. Желудок у меня сжался, словно кулак.
— Флинн.
Кроули кивнул.
— Он дал нам всем вымышленные имена, — сообщил Артур и опустился на стул, не снимая пальто. — Меня назвал «Арчибальдом Крамли».
— А Уолтера? — спросила Мина.
— Честер. — Кроули в смятении посмотрел на меня. — Я не знал, что им сказать, Финч, вот и… вернулся назад.
Я отшвырнул салфетку и с удивлением услышал собственный голос:
— Я поговорю с ними.
Я оставил супругов в объятиях друг друга, они были словно в оцепенении.
На улице я обнаружил трех репортеров, которые прохаживались перед домом и пытались выудить информацию у шофера Кроули, соблазняя его сигаретами и термосом с кофе. Фредди метнул в мою сторону взгляд, словно хотел спросить: «А не дать ли им хорошего пинка под зад?» Я попытался знаками дать ему понять, чтобы он держал оборону, но тем самым привлек к себе внимание репортеров, которые бросили Фредди и накинулись на меня, словно оводы.
Первым налетел парень лет двадцати в новеньком костюме, явно приобретенном на первую зарплату, глаза его горели, он был резв, как спаниель.
— Доброе утро, не могли бы вы уделить мне несколько минут и сообщить читателям «Инкуайрер», что вы думаете о деле Марджори?!
Но спаниелю не дали договорить, его оттеснил локтями старший коллега, побитый ветрами ветеран в видавшей виды фетровой шляпе и мятом костюме.
— Меня зовут Ливой, — сообщил он. — Я из «Паблик леджер».
— Здравствуйте, мистер Ливой.
— Зови меня просто Фрэнком, — сказал он и сунул свою руку в мою ладонь, а потом предложил мне сигарету. — А тебя как зовут, парень?
Я чуть было не назвал свое имя, но вовремя спохватился:
— Так парнем и зовите.
Фредди хмыкнул. На лице Ливоя появилось страдальческое выражение, словно у статуи, заметившей приближение стаи голубей. Не исключено, что при других обстоятельствах я бы даже пожалел его, но сейчас он и его собратья по перу расположились лагерем у дверей Кроули с намерением подловить Мину.
Ливой достал самодельную сигарету и указал ею на дом за моей спиной:
— Что, Марджори там?
— Боюсь, вы ошибаетесь.
— Вряд ли.
Он открыл номер утренней «Таймс» и принялся просматривать ее, наконец отыскал колонку Флинна, которая красовалась под заголовком «Ведьма с площади Риттенхаус». Ясное дело, сукин сын состряпал эту статейку сразу по возвращении с сеанса.
«Дом, в котором живет Марджори, — принялся читать вслух Ливой, — и где обитает Честер, расположен в самом красивом районе Квакер-сити на углу тихой улочки, носящей имя дерева.
[37]
Пусть с виду он не похож на дом с привидениями, но ведь и болтливый дух, объявляющийся здесь по ночам, тоже не похож на обычное привидение, как, впрочем, и весьма миловидная ведьма, которую он называет «сестрой». Но хоть они и не соответствуют расхожим представлениям, все же разыгранная братом и сестрой во время вчерашнего сеанса постановка — наиболее убедительная из всех, с которыми ознакомилась комиссия «Сайентифик американ». Поэтому весьма вероятно, что именно Марджори заполучит назначенную журналом премию в пять тысяч долларов…»
— Продолжать читать? — спросил Ливой, поднимая взгляд от газеты.
— Нет.
— Хорошо. Терпеть не могу читать вслух, — признался он, недовольно поморщившись. — Все равно что щеголять в чужом мокром купальном костюме. — Он сунул газету под мышку, словно направлялся в туалет, и опять приступил к расспросам: — Итак, может, теперь ты расскажешь что-нибудь о Марджори?
Газетчик, понимая, что я у него в руках, впился в меня взглядом. Нехотя я проговорил сквозь зубы:
— Исследование «Сайентифик американ» все еще продолжается.
— Удалось ли вам поговорить с Честером?
— Я не стану отвечать на этот вопрос.
— Почему? Вполне безобидный вопрос.
