Сначала она увидела Джонатана. При падении он порвал джинсы, но был уже на ногах и мчался вперед. Он добежал до Бонд-стрит и был всего в нескольких футах от ряда припаркованных машин, когда автомобиль настиг его. Казалось, водитель сдал назад, прицелился и только потом ударил Джонатана в бедро.
Как и большинство репортеров, Тесс видела лишь последствия аварий. В кино люди, которых сбивало машиной, летали легко, плавно, как тряпичные куклы. Если это был главный герой, он сразу вскакивал. Джонатан оказался более неуклюжей мишенью. Вместо того чтобы взлететь в воздух и описать изящную дугу, он рухнул тяжело, словно мешок картошки, сброшенный с грузовика, на капот «БМВ» какого-то доктора, оставив на нем вмятину. Тесс ждала, когда он встанет, потому что была уверена, что он встанет. Он был героем, он спас ее.
Горбатый автомобиль умчался к северу по Бонд-стрит. Тесс стояла, прижавшись спиной к магазину Китти, пытаясь нащупать опору в кирпичной стене. Ладони были ободраны до крови, но она все равно царапала камень. Завыла сигнализация. Наверное, тот «БМВ», на котором лежал Джонатан. Зажегся свет, на улицу, натягивая халаты поверх символических летних пижам, начали высыпать люди. Казалось, опустели все дома в квартале. Сирена выла. Людей все прибывало.
Тесс не могла понять, откуда взялось столько народу. В Феллз Пойнте рев сигнализации был обычным делом, особенно в воскресенье утром, когда последние посетители баров натыкались на припаркованные машины по пути домой.
Потом появилась Китти в шелковой накидке, едва прикрывавшей тело, и начала кричать на Тесс. Только услышав вопли Китти, Тесс поняла, что заунывный вой сирены заглушает ее собственный вопль — визгливый и пронзительный. Она никогда раньше не слышала своего крика, поэтому замолчала, чтобы послушать. Слушать больше было нечего, и это насмешило ее. Тесс расхохоталась, а Китти обняла ее, баюкая, словно ребенка.
— Я заткнулась, чтобы послушать, как я кричу! Я перестала кричать, чтобы не заглушать свой крик! — Тесс смеялась над своей глупостью, потом разревелась. В конце концов запас звуков — и подходящих, и неподходящих — кончился. Она пыталась расслышать сирены «скорой помощи», но слышала лишь звенящую тишину утра. Сигнализация выключилась. Тесс увидела, как мужчина, судя по всему, хозяин «БМВ», склонился над Джонатаном и потряс его за голову. Тут она поняла, почему не слышно сирен, почему все двигаются так медленно, словно некуда спешить. Просто ничего уже нельзя было сделать.
Глава 22
— Репортеров не убивают.
Тесс сидела за огромным сосновым столом в кухне Китти в окружении самой нетрадиционной семьи в мире. Китти в платьице, которое могло дать фору большинству пеньюаров в плане откровенности, была мамой. Папой был Тадеуш. Разрываясь между неприличным халатом и неуместностью появления в униформе велосипедного патруля, он выбрал последнее. Завершал композицию дедуля Тинер в бледно-розовой рубашке-поло, брюках в тон и сварливый, как всегда. Китти позвонила ему еще из приемного покоя, потому что Тесс умоляла не сообщать родителям. Тесс уже начинала жалеть об этом. Родители, люди более респектабельные, чем весь этот сброд, внушали бы двум детективам из дорожной полиции, с которыми она общалась, больше доверия.
— Репортеров не убивают, — повторил детектив номер один. Или это второй детектив вторил своему партнеру? Эти двое выглядели практически одинаково — оба среднего роста, хилого телосложения, с темными волосами и карими глазами. Тесс даже забеспокоилась, не двоится ли у нее в глазах после падения. Заметно различались лишь их имена: Ферлингетти и Райнер.
— Как поэтов? — уточнила Китти у Ферлингетти, искоса поглядывая на его удостоверение.
— Как скажете, — отозвался он. — Могу я поговорить с мисс Монаган?
Пока Тесс была в приемной, а Джонатан в морге, детективы все угро опрашивали соседей, замеряли расстояние между местом столкновения и местом падения тела Джонатана, рисовали схемы аварии. День был ужасно жарким, и у обоих мужчин в подмышках форменных летних рубашек виднелись полумесяцы пота. Они были распаренные и раздраженные, и улучшению настроения не способствовал ни сваренный Китти горячий горький кофе, ни попытки Тесс убедить их, что старое такси дожидалось ее, Джонатана — их обоих или кого-то одного.
— Судя по всему, он умер мгновенно, от удара, — сообщил один из детективов, словно хотел порадовать их этой новостью. Тесс все вспоминала эту картину: Джонатан бежит к открытой площадке, пытаясь спрятаться за машинами, припаркованными на другой стороне улицы, автомобиль настигает его, его неуклюжий полет. Может, он умер сразу, но у него была целая вечность, чтобы подумать об этом. Насколько она знала Джонатана, в момент столкновения он составлял собственный некролог.
— Это выглядело как преднамеренный наезд, — выпалила она. С каждым новым вопросом ее уверенность таяла.
— Что могут знать репортеры? — Ферлингетти в кои-то веки задал риторический вопрос. — Что они могут сделать? Репортер — это просто пишущая машинка. Мы же не выкидываем в окно пишущую машинку, если на ней печатают плохие новости. Мы не бьем ногами пол, если на него течет с крыши. Мы чиним крышу. Я прав?
— Ты прав, — поддержал его Райнер.
Оба детектива строго посмотрели на Тесс в ожидании ее согласия. Она хотела, она очень хотела оказать содействие следствию, если бы за это они оставили ее в покое, наедине с разодранными руками и жуткой головной болью. Но события этого утра проносились в ее голове непрестанным потоком, который она не могла ни контролировать, ни остановить.
— Машина ехала прямо на нас, — настаивала она.
— Не поймите меня неправильно. Я не говорю, что наезд не мог быть преднамеренным. Я лишь утверждаю, что это не страховой случай. Кто-то хотел убить мистера Росса, но это, скорее всего, связано с его хобби. Он был женат? У него была подружка?
Тесс отрицательно покачала головой в ответ на первый вопрос и грустно кивнула в ответ на второй.
— Может, кто-то чего-то недопонял. — Ферлингетти отхлебнул кофе и поморщился. — Может, кто-то все понял правильно.
Он повторял свои же слова или слова своего партнера. Они уже обсудили все детали: почему Джонатан оказался в ее компании в шесть утра, откуда взялись следы ее ногтей на его лице и синяк на скуле — но не рана на запястье. Она, словно для инвентаризации, отчиталась по каждому стакану вина, выпитого ими прошлой ночью, по каждому съеденному кусочку швейцарского шоколада. Она сообщила им, что они были любовниками, но то сходились, то расходились. Но утверждала, что они снова расстались, по крайней мере, по состоянию на прошлую ночь. Джонатан пришел к ней, чтобы проспаться после сильной пьянки. Тесс было все равно, что подумают о ней детективы. Она заботилась о подружке Джонатана: ей и так тяжело из-за его смерти, зачем причинять лишнюю боль и докладывать об измене?
— Дафна, его девушка, не любила, когда он приходил пьяным. По крайней мере, он так сказал.
— А когда вы встретились с ним у вашей двери, откуда вы возвращались?
